Сомнение

Пёс уселся у двери и замер,
ограничив мною кругозор.
Смотрит напряжённо он в глаза мне,
словно новичок-гипнотезёр.

Знаю, знаю, чем утешу пса я!
Повернулся я к нему спиной,
на ходу из-за плеча бросая
фразу долгожданную:
– За мной!

Мы наш путь проделываем часто
даже в слякоть, даже под дождём,
будто нам определён участок,
будто он начальством утверждён.

Льётся свет спокойный из окошек,
чья-то жизнь за ними, чей-то быт.
Лает пёс на псов, гоняет кошек
и хвостом виляет, и сопит.

Светит месяц из густого мрака,
а над ним ночного неба гладь.
Кто из нас хозяин, кто собака?
Кто кого выводит погулять?

1 января 2012 года.

Поиск

Казалось, я неистощим
на рифмы и на темы.
– Ну, что, брат? Пишем и пищим?
– Всё те же мы, всё те мы…

Я к рифмам строг и к темам строг,
в них юмор есть и гнев, но,
как минимум, по двадцать строк
писал я ежедневно.

А нынче встал, чешу чело,
чего-то там листая,
не обнаружив ничего –
извилина пустая…

Я равнодушен к барышу,
но стать хочу поэтом.
Ещё немного почешу
и напишу об этом:

мол, "поселились напрочь тут
лишь тихие потёмки".
И может статься, что прочтут
мои стихи потомки,

прочтут и скажут:
– Ничего,
был труд его обилен… –
И вот сижу, чешу чело.
Не нахожу извилин.

2 января 2012 года.

Бесчеловечное

Вот фонарь горит, вот улица,
как ни странно, вот аптека.
Только как-то не стыкуется
это всё без человека.

Без него исчезнет многое
и погаснет свет за окнами.
Существа четвероногие
сразу станут одинокими.

Всё, что было любо-дорого,
порастёт травою сорною,
разгуляются по городу
суховеи беспризорные.

Блок над строчкой не ссутулится
и не вскинет скорбно веки,
и – ни фонаря, ни улицы,
ни, естественно, аптеки…

3 января 2012 года.

Утро 4 января 2012 года

Звенит предрассветный будильник,
гремит в беспросветную муть.
Поднять бы, не глядя, ботинок,
в будильник, не глядя, метнуть.

Ещё не развеялись грёзы,
но звон этот неумолим.
Морозы и розы, и позы
маячат пред взором моим.

Куда-то мы едем и едем,
листая дороги и сны.
Залечь бы косматым медведем
в берлогу до самой весны!

Не бегать бы с тачкой по трапу
и груз не таскать на горбу,
сосать бы немытую лапу
и видеть начальство в гробу,

валяться под пологом веток
во тьме, где не видно ни зги,
забыв про жену и про деток,
поборы, налоги, долги…

Но я затыкаю будильник
и жизнь ни о чём не молю,
вставляя в мой правый ботинок
неправую ногу мою.

4 января 2012 года.

Animal Farm

Вот так проходят день за днём:
молчим, баранки молча гнём
и ждём-пождём, когда опять
их можно будет разгибать.

Спрошу себя на склоне лет:
– Зачем ты жил? –
Ответа нет.
– Зачем ты вкалывал, как мул?
Что делал ты?
– Баранки гнул
в надежде, что когда-нибудь
их можно будет разогнуть.

– Ну, что ж, – скажу я, –
хочешь – гни,
но только в зеркало взгляни. –
А в зеркале я, как ни странно,
узрел согбенного барана…

5 января 2012 года

Про доброго рыжего пса

Шёл малыш с огромным папой,
был малыш, конечно, мал.
Рыжий пёс мой белой лапой
на газоне травку мял.

Вёз фургон свою поклажу,
из окна неслась попса.
– Папа, можно, я поглажу?.. –
указал малыш на пса.

У отца мороз по коже
и дрожание лица.
– Что ты, что ты, он же может… –
Тут мой пёс прервал отца.

Он сказал отцу:
– Не нужно
по спине гонять мороз.
Может, грозен я наружно,
но в душе я добрый пёс.

Я могу подать вам лапу,
я могу лизнуть ладонь… –
И взглянул мой пёс на папу –
мол, пустое не долдонь.

По стволу дубасил дятел,
тень стелилась по траве,
а малыш стоял и гладил
пса по рыжей голове.

6 января 2012 года.

Не жди меня

В.В.С.
"Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди…"
____________________________________________________
К.М.Симонов, «Жди меня».

В.

Я не ждал тебя,
не ждал
от тебя вестей.
Жаль мне, что Всевышний дал
нам с тобой детей –

плод бесчувственной возни,
грех мой или свих.
Так возьми себе, возьми
сыновей своих.

В них любой на выбор ген
без моих примет.
Не был я тебе никем
долгих сорок лет.

Не любовь была, а блуд,
потому не жди. –
В нашем крае не идут
жёлтые дожди.

6 января 2012 года.

…кот был когда-то у меня

Я на прогулку отбыл,
проспав почти полдня.
А помнится, что кот был
когда-то у меня.

Был, помнится, красивым,
был хвост его пушист,
но очень агрессивен,
ну, форменный фашист!

Он жаден был до власти,
таких – один из ста,
и был он чёрной масти
от носа до хвоста.

Сквозь двор единым махом
летал, как от пинка,
и зажигал в глазах он
два жёлтых огонька.

Он был большим и бойким,
до кошек был охоч,
брюхатил по помойкам
он их и день, и ночь

без устали и лени
и множить был готов
народонаселенье
и кошек, и котов.

Однажды по-простому,
лишь помахав хвостом,
мой кот ушёл из дому
и не вернулся в дом.

Мне помнится, что кот был
когда-то у меня.
Теперь кошачьим кодлам
я близкая родня.

Тут каждый встречный – чёрный,
в глазах горят огни.
Мой пёс, хоть и учёный,
не признаёт родни.

Учёный пёс мой рыжий
по много раз на дню
слюною грозно брызжет
и лает на родню.

7 января 2012 года.

Страда

Не спеша шуршат колёса,
и погода very well.
На медведя и на лося
разрешается отстрел,

и братва готовит дружно
всё, что нужно для страды:
рюкзаки, патроны, ружья
и канистры для воды,

фляги спирта, водки ящик
(можно три, а можно два –
в общем, сколько кто дотащит,
толерантная братва!).

Будут радость и веселье –
в глаз прицелы, а не в бровь!
Будут пьянка и похмелье,
хмель в крови и просто кровь.

Вьётся весело дорога
в средне-русской полосе.
Ну, а я прошу у Бога,
чтоб здоровы были все,

чтобы длились трали-вали,
только – Господи, прости! –
пусть успеют Божьи твари
в чащу ноги унести.

8 января 2012 года.

Верю!

"Не верю!"
К.С.Станиславский.

"Верю!"
И.Н.Войтовецкий.

Рахели

Мне строит умильные глазки
луна, что висит за окном,
и тихо приходит из сказки
серьёзный заботливый гном,

не скрипнув испуганной дверью,
надвинув поглубже колпак,
и я непременно поверю,
что это действительно так.

Проходит он шагом неслышным
по комнатам и этажу.
Себя я не чувствую лишним,
а лишь втихомолку гляжу.

Всегда поспевая повсюду,
на дело на всякое скор,
тот гном перемоет посуду
и тщательно выметет сор.

Он будет показывать сны нам
и тенью скользить по стене,
и с дочерью нашей и с сыном
беседовать будет во сне.

Под утро исчезнет за дверью
его островерхий колпак,
и я уже точно поверю,
что всё было именно так:

прошедшей бессонною ночью
под сердца встревоженный стук
я гнома увидел воочью,
его башмачки и сюртук.

И если мы сказке поверим,
что гном – это не дребедень,
нам день не покажется серым,
удачным окажется день.

А ночью умильные глазки
состроит луна за окном,
и явится снова, как в сказке,
взаправдишный маленький гном.

9 января 2012 года.

J.S.Bach,
Toccata & Fugue in D minor,
BWV 565

Когда играют в ре миноре Баха,
когда вступленье прозвучит вот-вот,
мне видится, что Бах встаёт из праха,
что пальцы он на клавиши кладёт.

Земля встречает новизну творенья,
светило опускается на дно,
прошедшее и будущее время
сливаются в звучание одно.

Когда играют Баха в ре миноре
и повторяют много раз на "бис",
ни на земле, ни в воздухе, ни в море
не может быть предательств и убийств.

Приходят в мир и чувственность, и сила,
дрожит недоуменье на губах,
и – может быть – рождается Мессия,
когда играет ре минорный Бах.

10 января 2012 года.

Мальчик-с-пальчик

Я мальчик-с-пальчик.
Я такой.
И пусть я
и мал, и слаб, как фитилёк свечи.
Те говорят, что найден я в капусте,
а те твердят, что испечён в печи.

Я неучён, поскольку юн покамест,
но всякому явленью свой черёд.
Я от рожденья как-никак смекалист,
а если приглядеться, не урод.

По складу я не помело, не тряпка,
за это можно уважать меня.
На целом свете только дед да бабка –
моя единокровная родня.

За жизнь мою я ничего не нажил,
ни с кем я не играю в "наш-не-наш",
и пусть простят другие персонажи,
я в этой сказке главный персонаж.

Давным-давно я повсеместно признан,
хоть молод я и даже ростом мал.
Однажды мне включили телевизор,
я из него Дюймовочку узнал.

Смотрю, любуюсь.
Хороша девица!
По вкусу мне её лицо и рост.
Судите сами: как тут не влюбиться? –
расчёт был точен и предельно прост.

Менялись ситуации и краски,
светили с неба солнце и луна.
Дюймовочка была из датской сказки,
и, стало быть, нерусская она.

Сообразив, что дело тут нечисто,
я закачался, словно на ветру:
и дед, и бабка – оба сионисты,
агенты ФБР и ЦРУ!

Я шлю в столицу SMS и телекс:
мол, так и так, Отечество в говне!
Не сомневаюсь, сам Дзержинский Феликс
от всей души пожал бы руку мне.

11 января 2012 года.

КПК

(Курс Повышения Квалификации)

Как положено, войду
во Врата я после смерти.
Буду я гореть в аду,
кочегары будут черти.

Кочегары будут петь
чушь срамную под гармошку.
– Применял ты слово "ведь"?
– Применял… совсем немножко.

Будут лить свинцовый душ
и инъекции подкожно.
– Применял ты слово "уж"?
– Но… без "уж" – ведь – невозможно!

Скрючен, тощ и ростом мал,
проглочу я нервно фразу.
– Ты глаголы рифмовал?
– Рифмовал… – признаюсь сразу.

– Намотай себе на ус! –
скажет Главный чёрт при этом…
Ну а я, когда проснусь,
стану грамотным поэтом.

12 декабря 2012 года.

Утренние грёзы

ВВВ

Проснулся я сегодня очень рано.
В окне луна, бесстыжая, как блядь.
Сглотнув вчерашний чай и полбанана,
окликнув пса, я вышел погулять.

Дождь прекратился. Дул холодный ветер.
Очистил он до блеска небосвод.
Час пролетел, а я и не заметил,
и, значит, мне к автобусу вот-вот.

Простая и привычная забота –
не думая, брести за пядью пядь.
Но вспомнив, что уже пришла суббота,
решил я возвратиться и доспать.

Мне что-нибудь хорошее приснится –
что я нестар, но опытен и мудр,
и на мои сомкнутые ресницы
стыдливо упадёт твой юный кудр*.

Раннее утро 14 января 2012 года.

* Предвидя недоумение некоторых читателей,
я заготовил другой вариант последней строфы:

Мне что-нибудь хорошее приснится –
что я нестар, что прожил жизнь не зря,
и на мои сомкнутые ресницы
падёт твоя стыдливая кудря!..

Выбор за читателем.

Зависть

"…Человек не волен

себе назначить пулю в животе".

Виктория Орти, "Пушкину".

Без рифм не проживу ни дня я –
не Чехов я, не Мопассан.
"Вот север, тучи нагоняя, –
как классик некогда писал, –

Подул, завыл…"
Я помню это,
и заполняет душу грусть.
Стихи великого поэта
мы с детства знаем наизусть.

Передо мной лежит тетрадка –
знакомый сызмальства портрет.
Гадаю: в чём же тут загадка?
Загадка есть, разгадки нет.

Слова, составленные в строчки,
идут без пропусков, впритык,
есть двоеточия и точки,
и очень много запятых.

Так чем же он другим не равен?
Что необычное сказал?
"Мой дядя самых честных правил,
Когда…"
И рукоплещет зал!

Сижу, ворочаюсь на стуле,
приходят мысли, да не те.
А может быть, всё дело в пуле,
как Вика пишет, в животе?

Кто дёргает Судьбу за нити?
Кто треплет Музу по плечу?
Вот мой живот, вот грудь – палите!
Я тоже вечности хочу…

15 января 2012 года.

Играла дочка на рояле

Играла дочка на рояле,
и был подвластен ей рояль.
Я знаю, многие играли
и до неё.
Но так?
Едва ли.
Я сиживал нередко в зале,
и залы ей рукоплескали.
Но дочка бросила.
А жаль…

Я привыкаю постепенно,
я сам с собой уже в ладу.
"Экспромт-фантазию" Шопена
в You Tube'е запросто найду.

Играла дочка на рояле…

15 января 2012 года.

Моё бессмертие

До сих пор я как-то жил и выжил.
Но известно:
сколько ни держись,
а ещё никто живым не вышел
из затеи под названьем "жизнь".

Мысли, мысли посещают часто
уникальный мозг мой головной,
что уже определён участок,
закреплённый навсегда за мной,

что уже давно открыто "дело"
в папочке с тесёмкой или без,
что уже записан номер тела,
точный рост его и точный вес.

Промелькну я тенью чуть заметной,
словно слабый штрих карандаша,
зная, что останется бессмертной
мне принадлежащая душа.

Выпорхнет и вознесётся выше
всей юдоли бренной и земной.
До сих пор я жил.
Я жил и выжил,
и не властно время надо мной.

17 января 2012 года.

СУДЬБА

Юлику Кошаровскому*

Старая истёршаяся плёнка,
пересказ наивный и сухой:
по Москве плетущаяся конка,
граф Толстой, идущий за сохой

и в руке держащий хворостину,
люд рабочий мнётся у ворот,
а евреи едут в Палестину –
небо, чайки, море, пароход.

Подтверждая слово только делом,
прадеды и деды, твой и мой,
уходили не к чужим пределам,
а к себе, на родину, домой –

в топь болот, а не в поля ромашек,
в глушь степей бесплодных и немых.
А по правде – не было там наших
предков,
ни твоих и ни моих.

На чужбине мучась и старея,
и крепя мезузу** на косяк,
повторяли каждый день евреи:
– В будущем году…*** –
и только так.

Маялись надеждою напрасной,
жили жизнью очень непростой
под чужою, под кроваво-красной,
а не под Давидовой звездой.

Множились и разрастались беды,
век кровавый подводил черту.
Умирали прадеды и деды,
завещая нам свою мечту.

Узники берёзового рая,
отреклись мы от чужих затей,
поднялись и ринулись в Израиль –
книги сочинять, растить детей,

и, как полагается, старея
и крепя мезузу на косяк,
повторяют новые евреи:
– В нынешнем году! –
и только так.

17 января 2012 года.

* Юлий Михайлович Кошаровский, инженер-электроник,
10 марта 1971 года подал в Свердловский ОВФИР за-
явление на репатриацию, получил отказ. Провёл в отка-
зе более 18 лет. Живёт в Израиле. Автор четырёхтом-
ного исторического труда "Мы снова евреи".

** Мезуза (ивр.) — прикрепляемый к внешнему косяку
двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи ри-
туально чистого животного, содержащий часть текста
молитвы. Пергамент сворачивается и помещается в
специальный футляр, в котором затем прикрепляется
к дверному косяку жилого помещения еврейского дома.
(Википедия)

*** "В будущем году в Иерусалиме" – ежедневное закли-
нание, повторяемое евреями диаспоры на протяжении
двух тысячелетий жизни в изгнании.
Рассказывают, что однажды Голду Меир спросили:
– Что должны сделать арабы, чтобы доказать своё право
на Святую Землю?
– Ничего особенного, – ответила Голда. – На протяжении
двух тысяч лет ежедневно повторять "В будущем году
в Иерусалиме".

Всё проходит

Уплывают дымы в небо,
растворяясь без следа.
Отбывают дамы в небыль
безвозвратно, навсегда.

Утекают годы в Лету,
исчезают боль и страх.
Всё едино, плоть и прах…

Как сберечь страницу эту?

18 января 2012 года.

Утро трудового дня

"Трудовые будни –

Праздники для нас!"

"Марш коммунистических бригад",

музыка А.Новикова, слова В.Харитонова.

Вот и утро недалече,
луч прорежется вот-вот.
Разверну пошире плечи
и втяну в себя живот

и – на службу, на работу,
в будни мирного труда.
Только я люблю субботу,
а работу – никогда!

То ли дело – на диване
разместив свой фронт и тыл,
помечтать о Тане…
Мане…
(Ой, простите, пошутил.

Слышу голос:
– Что ты мелешь? –
хрипловатый в полусне).
…помечтать о ней, о ней лишь,
об единственной жене!

– Помечтать? Да вот я, рядом!
Ну, бери меня скорей!
Ты чего стреляешь взглядом,
смотришь в сторону дверей? –

Утро дарит позолоту,
гаснет бледная звезда.
– Извини… мне на работу… –
в будни мирного труда.

22 января 2012 года.

ПОТОМСТВЕННОЙ ИНТЕЛЛИГЕНТКЕ

ВВВ

Искал тебя повсюду
я шесть десятков лет.
Когда ты бьёшь посуду,
тебя прекрасней нет.

Практически не целясь,
утратив внешний лоск,
ты разбиваешь челюсть
и вышибаешь мозг.

Дела необратимы,
как смерть или говно.
Подобные интимы
лишь мужу знать дано.

Венец моих открытий!
Магический кристалл!
Чудесный город Питер
такую воспитал.

Волшебные моменты –
ну, чистый Голливуд…

Одни интеллигенты
в том городе живут.

23 января 2012 года.

Стихи, придуманные бессонной ночью

Я пояс затяну потуже,
я прикажу себе:
"Не лги!"
Вернуть я постараюсь тут же
невозвращённые долги,

я срочно сочиню вот эти
почти последние стихи
о среднем, в общем-то, поэте,
писавшем много чепухи.

Я знал и взлёты, и крушенья,
твердил слова, творил дела.
Я срочно попрошу прощенья
у всех, кого обидел я.

Я в высь взгляну, глаза прищуря,
расправив складку меж бровей,
и всех обидчиков прощу я,
конечно, кроме сыновей.

Я чувствую немые знаки,
не сплю, ворочаюсь всю ночь.
Мне очень жаль моей собаки
и – что не выдам замуж дочь…

24 января 2012 года.

Старческое кряхтение

Стал к старости я очень неуклюжим.
Для этого есть множество причин.
Не разбирая, я шагал по лужам,
вконец продрог и ноги промочил.

Расстроившись, я не впадаю в ярость,
а лишь сутулю стройный прежде стан.
Но вот нежданно наступила старость,
и лужи обходить я перестал.

Мне говорили "родился в сорочке",
но я давно сорочку износил,
и вот теперь простата, печень, почки,
и вовсе ни желаний нет, ни сил.

Живу зачем-то,
никому не нужен,
припоминаю прежние грехи,
не замечая, прохожу по лужам
и сочиняю глупые стихи.

25 января 2012 года.

Про гада ползучего

Инне Заславской –

http://www.stihi.ru/2012/01/23/262

Да, Змей был гад, к тому же гад ползучий.
Он, не спросясь, проник в чужие дни,
но, сделав жизнь приятнее и лучше,
он Землю нашу заселил людьми.

Ему поклон земной, но не змеиный.
Товарищ Змей, тебе моя рука!
Ты был замечен и описан Инной
и тем прославлен ею на века.

Она рассказчик памятных историй
и летописцу Пимену сродни.
Впервые Змей был обозначен в Торе,
но – кто читает Тору в наши дни?!

25 января 2012 года.

Утренние мысли в пути

Я с вечера не выглядел усталым,
я глубоко и продуктивно спал,
да вот решил, что ограничусь малым,
поскольку вышел творческий запал.

Мне рифмы и размеры надоели,
а прозой изъясняться я отвык,
простые предложенья еле-еле
ворочают слежавшийся язык.

Я изрекаю мысль мою не сразу.
Сперва её топорно сотворив,
я очень долго компоную фразу,
чтоб только избежать глагольных рифм.

Рифмую за столом блины на блюде,
трёхстопным ямбом говорю с женой,
и вижу, как шарахаются люди,
немало лет знакомые со мной.

И заявляю (но не как угрозу,
а как шаги дальнейшего пути):
перехожу решительно на прозу!

…А тут дорогу нужно перейти.

26 января 2012 года.

Мирное небо

Я вижу небо над собою –
и глубина, и высота.
Пространство бело-голубое –
какие мирные цвета!

И солнце – тоже не ошибка,
не клякса, не пятно, не сбой,
а просто жёлтая нашивка
на глади бело-голубой.

27 января 2012 года.

В нашем городе дождь

"В нашем городе дождь".

Евгений Евтушенко,

"В нашем городе дождь".

Всё льёт и льёт.
Вчера была суббота,
и небо в тучах, как в густых мехах.
Мне помнится, что надо вспомнить что-то,
да вот не вспоминается никак.

Твержу: "Я помню…
чудное мгновенье".
За окнами течёт, как из ведра.
Вчера, в субботу, помнил целый день я,
а вот сегодня позабыл с утра.

Попью на завтрак кофе или чаю,
поем сметаны или творогу.
Я ничего вокруг не замечаю
и ничего припомнить не могу.

Шагну за дверь.
Ни грома нет, ни молний.
Я в тёплой куртке тучный, как медведь.
Всё льёт и льёт за шиворот.
И – вспомнил:
жена велела капюшон надеть!

29 января 2012 года.

Февраль в Израиле

Бывает фавраль то дождливым, то ясным,
порою прохладно, но чаще тепло,
и утро стекает подсолнечным маслом
на крыши, на стены и мне на стекло.

Февраль наполняется ветром упругим,
врывается в лёгкие свежим глотком,
и солнце всплывает над лесом и лугом
простым аппетитным яичным желтком.

PS
Но кажется – я поспешил ненароком
и эти стихи обнародовал зря,
поскольку ошибся означенным сроком:
сейчас не февраль, а конец января…

29 января 2012 года.

О СЕБЕ

Живу я несмотря и через,
порою вопреки и сквозь,
впадая в праведность и в ересь,
торча, как в стуле острый гвоздь.

В пути то рытвины, то кочки,
а я, у мира на виду,
записываю справа строчки
и к краю левому веду.

Вознесшись мыслью над веками
и временам назначив счёт,
я строки высеку на камне,
и мир заметит и прочтёт.

А я продолжу сквозь и через,
уверовав, что всё не зря,
впадая в праведность и ересь,
жить вопреки и несмотря.

1 февраля 2012 года.

Утренняя зарисовка

Пунктиром входит сон,
к заре крепчая утренней,
и с ночью в унисон
молчит мой голос внутренний.

Устал я, как прораб, –
тружусь неделю кряду я.
Мне спать мешает храп
соседа за оградою.

Я пот со лба сотру,
шепну словечко едкое.
Храп молкнет поутру, –
сосед сопит с соседкою.

Какая это гнусь! –
я что, похож на мумию?
Прислушаюсь… проснусь…
и разбужу жену мою.

– Да что с тобой? Опять,
как в позапрошлом месяце? –
Ей хочется поспать,
а милый с жиру бесится.

6 февраля 2012 года.

Всё возвратится на круги своя

"ВСЁ ВОЗВРАТИТСЯ НА КРУГИ СВОЯ",

Книга Екклесиаста, гл. 1, ст. 6.

Мы были и кудрявыми, и лысыми,
имели все награды и чины,
и книги все давно уже написаны,
и песни все давно сочинены,

и войны все победами увенчаны,
и всех погибших приняла земля,
и всех любимых отлюбили женщины,
и можно всё опять начать с нуля.

Адама Ева соблазнит улыбками,
и вновь покинут оба райский сад,
не выполнив, как жизнь тому назад,
обычную работу над ошибками.

6 февраля 2012 года.

Такова жизнь

Мне неизвестно, чьим решеньем,
скрипучий, как старинный шкаф,
с лица необщим выраженьем
живу в долгах, а не в шелках.

Мне не долги – шелка к лицу бы,
да в них бы дыры залатать,
да вставить съеденные зубы,
да возвратить былую стать,

да я бы с выраженьем общим
твердил о счастье и любви!

А, в общем-то, живём, не ропщем…
Как говорится, c'est la vie.

7 февраля 2012 года.

О ДОРОГОВИЗНЕ ЗЕМЕЛЬНЫХ УЧАСТКОВ

(Грустное объяснение с Викой)

Я занимаю мало места,
поскольку к старости усох.
А был ведь строен и высок,
и ты была моя невеста.

Потом, как муж замужней дамы,
я стал мужчина хоть куда!
Но обрастаем коркой льда
мы, к сожалению, с годами.

Мы все в подлунном мире тленны,
со временем теряем лоск,
извилины спрямляет мозг,
сникают органы и члены.

Мы были – и чины, и мэтры,
всех расставляли по местам,
а вот теперь то тут, то там
утрачиваем сантиметры,

и мнутся мускулы, как тесто,
дрожит рука, дрожит нога.

Земля безумно дорога,
и надо экономить место.

12 февраля 2011 года.

Невероятная,
но исключительно правдивая история

Непублично, некартинно,
скрыв от всех свою красу,
скромный мальчик Буратино
жил себе в одном лесу.

Но однажды утром ранним
вышли люди из дворов,
замахали топорами,
нарубили много дров,

поорали друг на дружку,
что не нóво, не новó.
Ну, а папа Карло стружку
снял с полена одного.

Пропустив с утра стаканчик
очень кислого вина,
обнаружил он, что мальчик
получился из бревна,

посудачил на латыни
и сказал по-русски:
– Блин! –
Он давно мечтал о сыне,
пусть мальчишка будет сын!

Положил немного краски
на лицо и на живот.
– Буду жить теперь, как в сказке! –
Не поверите – живёт.

Кто-то вымолвит:
– Неужто! –
как насмешку и укор,
но свидетельница-стружка
под столом лежит с тех пор.

Существует даже книжка,
что написана давно,
и живёт себе мальчишка
и снимается в кино.

13 февраля 2012 года.

Забота о дыханье

Пишу доступнее и проще,
пишу яснее, что ни день,
а кто-то недовольный ропщет
и тень наводит на плетень.

В моих стихах он видит вялость
и хочет их послать в утиль.
– Куда же образность девалась?
– Где цепкий взгляд и строгий стиль?

– Где чистота и стройность жанра?
– Где преданность карандашу?

Отвечу так, как Окуджава:
"Пишу, как слышу и дышу".

Те ищут истину в стакане,
те вечно чувствуют подвох,
а я забочусь о дыханье:
чтоб –
вдох-и-выдох,
выдох-вдох.

13 февраля 2012 года.

Житейская мудрость

Состарился я, поседел,
мне век не сулил коронаций.
Сижу я, монарх не у дел,
мне поздно уже начинаться.

Векам и ветрам обнажён,
живу – согрешу и покаюсь.
Я не был покамест бомжом,
но это не поздно – покамест.

Кидаюсь в бессмысленный спор,
люблю беззаветно и нежно.
Не умер ещё – до сих пор,
но это – увы! – неизбежно.

О чём я?
Да, в общем, о том,
что в жизни бессмысленны торги,
и нам одинаково дом
на троне, в подъезде и в морге.

Мы все пред Судьбою равны,
и все индульгенции лживы.
Нам снятся похожие сны,
покуда мы всё ещё живы.

Не счесть ни побед, ни потерь,
просчёты и справа, и слева.

Я слышу, что хлопнула дверь –
явилась моя Королева!..

13 февраля 2012 года.

Всё так сложно, всё так просто

Всё так сложно, всё так просто:
заработай – издержись.
А в душе растёт короста,
а вокруг коросты жизнь.

Ну, а жизнь – она такая:
хлещет ветром по ушам,
оставляет, утекая,
слева шрам и справа шрам,

бьёт и слабых, и упрямых –
мол, живи и не тужи.
И душа, и тело в шрамах
(говорят, что нет души).

Вот, наверно, потому-то
в жизни только быт да быт…

За окошком брезжит утро.
Надо б душу раздобыть.

Нарастёт в душе короста –
всё так сложно, всё так просто,
слева шрам и справа шрам,
хлещет ветер по ушам.

14 февраля 2012 года.

Вот такой я

Часто спину изгибаю,
чтоб с земли поднять суму,
а начальство избегаю,
чтоб не кланяться ему.

У него такое чванство,
у него такая спесь!
И, не жалуя начальство,
я такой, какой я есть –

не ищу себе покоя,
сохраняю суть и стать.
Вот такой я, вот такой я,
Мне другим уже не стать.

14 февраля 2012 года.

Свежий ветер дует в паруса

Свежий ветер дует в паруса,
наполняя паруса собою,
выпала обильная роса,
звери устремились к водопою.

Вспоминаю я, седой старик,
детства невозвратные минуты.
Сколько мы прочитывали книг!
(Мы тогда читали почему-то).

За ночь мы проглатывали том,
скрывшись с фонарём под одеялом.
Каждый королём был и шутом,
звонарём и просто добрым малым.

Разгильдяй, бродяга, ротозей,
мы витали между полюсами,
в книгах находили мы друзей,
в поединках мы подруг спасали.

Пиром отмечали мы чуму
в половодье подбирали зайцев,
но – не научились ничему,
слишком много выросло мерзавцев.

Я таких встречаю каждый день
в непрерывной нашей круговерти.
– Вы не самый худший из людей, –
говорю ему, – уж вы поверьте…

Свежий ветер дует в паруса,
наполняя паруса собою,
выпала обильная роса,
звери устремились к водопою.

15 февраля 2012 года.

Объяснение

Вике

Ты это знаешь и сама,
и объясняться нет резону:
не напишу тебе письма,
не позвоню по телефону,

не причиню тебе обид,
не омрачу случайно душу
и устоявшийся твой быт
я ненароком не нарушу.

Живи, не зная бурь и бед,
лишь повседневные заботы…
Готовишь ты сейчас обед,
твой муж домой спешит с работы.

И я, признаться, в свой черёд
привязан к дому, как улитка.

Вот улица,
вот поворот
и наша белая калитка.

17 февраля 2012 года.

ЗИМНЕЕ

Пришла зима.
Дождливая погода.
Шумят потоки с ветром в унисон.
Гуляю я в любое время года
с мохнатым другом – добрым рыжим псом.

И старимся мы вместе, и дряхлеем,
страдаем в зной и мёрзнем в холода,
и дружбою, как самым прочным клеем,
надёжно скреплены мы навсегда.

Какой абсурд!
Союз наш будет прерван.
(Он уникален и неповторим).
Один из нас уйдёт, конечно, первым,
ну, а второй, естественно, вторым.

Как трудно выжить этому второму!..
Я лишь представил, и бросает в дрожь.
А нынче утром вышли мы из дому
и зашагали –
в темень, в ветер, в дождь.

Пришла зима…

19 февраля 2012 года.

Утреннее

"Победителей не судят".

Екатерина Вторая А.В.Суворову.

"Я б хотел забыться и уснуть".

М.Ю.Лермонтов.

Проснувшись, я бросаюсь в поединок
с самим собой, да-да, с самим собой.
Рывком заткнув взбесившийся будильник,
я объявляю, что окончен бой.

Не отступать! –
в том суть моя и Credo,
идти вперёд, вперёд – за шагом шаг.
Пусть это лишь успех, а не победа,
ещё не мат, но безусловный шах.

Я непременно продолжаю битву,
торжественно насвистываю туш,
сперва включаю я электробритву,
затем, побрившись, принимаю душ.

Поёт душа от процедуры водной,
приятен телу ласковый поток.
Меняю душ горячий на холодный,
а ледяной опять на кипяток.

Я не кажусь смешным или нелепым.
Мне свежий ветер дует в паруса,
пью молоко со свежим белым хлебом,
выгуливаю радостного пса,

смотрю – глаза в глаза – хорошим людям,
плюю на демагогию и муть.
Я победитель, значит – неподсуден!

Так хочется забыться и уснуть…

21 февраля 2012 года.

Поезд ушёл согласно расписанью

Вся жизнь – борьба, а также вечный поиск.
Над головою то топор, то плеть.
По расписанью отбывает поезд,
и непременно надобно успеть.

Взираю с грустью я на тех немногих,
вбежавших на перрон в последний миг,
поскольку были пробки на дорогах,
и не смогли проехать напрямик.

А поезд мчит уверенно по трассе,
и на его пути преграды нет,
кассирша головой качает в кассе –
мол, невозможно поменять билет.

Чужое место и чужое время,
и в небе незнакомая звезда,
а жизнь одна, не будет повторенья,
и вовремя уходят поезда.

22 февраля 2012 года.

Теория относительности

Неспеша бежит дорога,
я шагаю неспеша,
у души простора много –
неспеша летит душа.

Неспеша по рощам рыщет
хитроумная лиса,
неспеша парит над крышей
аист, крылья разбросав.

Луч проснулся на Востоке,
неспеша ползёт к стене,
неспеша вбирает соки
стройный тополь по весне.

Неспеша ползут минуты,
словно тащат в гору воз,
только время почему-то
будто мчится под откос.

22 февраля 2012 года.

В доме музыка замолкла

Рахели

Объясни мне: нафига мы,
вместо прочих всех наук,
время тратили на гаммы,
извлекать учились звук,

уточняли полутоны –
тут триоль, а там форшлаг, –
издавали тихо стоны,
если что-нибудь не так,

дотянувшись до педали,
нажимали на педаль…
То ли пальчики устали,
то ли мальчики вдруг стали
бередить твою печаль?

Вся щека моя намокла,
тени бродят по челу.
В доме музыка замолкла… –
Ну, скажи мне, почему?

25 февраля 2012 года.

не вдоль, а поперёк

Без подданства, без адреса, без имени,
иду в простор лесов, полей и рек.
Я есьмь, и ты, пожалуйста, прими меня
таким, как есть, мой двадцать первый век.

Всё нажитое ничего не значило.
То ввысь взлетал, то падал я на дно –
всё впопыхах.
Я жил как будто начерно,
а начисто прожить не суждено.

Основы мирозданья были зыбкими.
а я шагал не вдоль, а поперёк,
и вся моя работа над ошибками
без надобности, стало быть, не впрок.

Я путь пройду без жалоб и без ропота.
Жизнь всё поставит на свои места.
Придёт другой, но, не имея опыта,
начнёт судьбу он с чистого листа,

и, соблазнившись лживыми улыбками,
заблудится в сети путей-дорог
и самыми нелепыми и зыбкими
пойдёт не вдоль, а только поперёк.

28 февраля 2012 года.

Нравоучение самому себе

Был ребёнок непокорным,
непослушным вообще,
пробавлялся он попкорном
и не кушал овощей.

Пил ребёнок кока-колу
(прочим детям не чета!),
не любил ходить он в школу,
умных книжек не читал.

А потом, когда он вырос,
басом стал его фальцет,
он открыл опасный вирус
и сыграл большой концерт,

стал Ньютоном, стал Эйнштейном
и играть пошёл в Ленком.
А сосед качает шейным
удивлённым позвонком.

Полон он эмоций личных
и стучит костяшкой в лоб.
– Сын мой в детстве был отличник,
а вот вырос остолоп.

Не срывает он оваций,
не хватает с неба звёзд,
а ведь мог бы развиваться
и держать морковкой хвост…

Надо было приглядеться,
не вершить неправый суд.

Подарите детям детство –
пусть они себе растут.

1 марта 2012 года.

Всё повторяется

Сижу, не поднимая глаз,
задумчиво и опечаленно.
…Круги надежд, круги отчаянья –
и каждый раз, как в первый раз.

"А может быть…
Пусть будет – да!"
Скребутся мысли неуверенно,
а в кухне капает размеренно
из крана грустная вода.

"А может быть…
но… будет – нет!" –
приходит мысль почти уверенно,
а в кухне капает размеренно
вода из крана мне в ответ.

И так всю жизнь – круги, круги.
Теперь, в конце, как и в начале, я,
припоминая опечаленно,
опять встаю не с той ноги.

2 марта 2012 года.

Ludwig van Beethoven, Sonate № 17 D-moll “Der Sturm”, opus 31 № 2.

Рисунок автора из альбома компьютерных рисунков
"Мир, в котором я живу и который живёт во мне" (1996).

Шаман над городом полотнище,
закончив стирку, отжимал.
Он видел, как листва полощется,
неугомонным был шаман,

шаманил мокрой черепицею
и громыхал, утратив слух,
с луной шаманил круглолицею,
её укутывая в пух,

краснел над Западом пылающим,
чернел над губкой лисьих нор
и отдавал притихшим клавишам
сонату "Буря" ре минор.

Вконец промокший и расхристанный

был сад под струями дождя,

а тучи плыли к дальней пристани,

её никак не находя.

3 марта 2012 года.

…пройдёт и это

Жизнь не скупится на сюрпризы нам.
Взирает молча Бог с высот,
а дочка перед телевизором
сидит и свой кулак сосёт.

Она давно ко мне не ластится.
Зачем ей престарелый пень,
его занудливая классика,
его Бетховен и Шопен?

Чтó ей скольжение убогое
его причудливой тропы!
Она идёт своей дорогою
под гогот нанятой толпы.

"Отцы и дети" – тема вечная.
Скользит тропинка под уклон.
Я знаю: станция конечная
уже маячит за углом.

Жизнь не скупилась на сюрпризы нам,
и молча Бог взирал с высот,
а дочка перед телевизором
сидит и свой кулак сосёт.

4 марта 2012 года.

Парус

"Белеет парус одинокий…"

М.Ю.Лермонтов.

Он был на берегу один.
Бежала рябь по водной глади.
А он стоял, на парус глядя,
а парус в море уходил.

А он тогда ещё не вник,
что этот парус одинокий
уйдёт совсем не в даль, а в строки
и обретёт бессмертье в них.

5 марта 2012 года.

Абракадабра

Ревела буря, гром гремел
и надрывался, и аукал.
Был белым небосклон, как мел,
и чёрным горизонт, как уголь.

Я шёл, а может статься – плыл,
нырял и уходил под воду
или спускался со стропил
в безвременье и в непогоду.

Не фантазёр я, не хвастун,
не поминаю к ночи чёрта.
Я вечером присел на стул,
заснул,
и мне приснилось что-то.

5 марта 2012 года.

УТРО ТРЕТЬЕГО ДНЯ ТВОРЕНИЯ

Лежу, неторопливо дремля.
В мозгах толчётся дребедень.
Сегодня вторник –
день творенья,
но не второй, а третий день.

Счёт изменился днём весенним,
когда вознёсся Иисус.
Тот день назвали ВОСКРЕСЕНЬЕМ,
привыкли и вошли во вкус.

День стал началом и итогом
для многочисленных людей,
и даже был объявлен Богом
один конкретный иудей.

Мы ж продолжаем по привычке
вести со дня творенья счёт.
Не ждём в субботу электрички,
не зажигаем даже спички
и много разного ещё:

в субботу мы табак не курим,
а водку и горилку пьём,
и обрастаем, на смех курам,
детьми, долгами и тряпьём.

Не забываем:
знанье – сила,
Судьбой всему отмерен срок.
Мы верим, что придёт Мессия,
и твёрдо знаем: с нами Бог.

. . . . . . . . .

Звенит будильник.
Значит, надо
подняться и постель убрать,
а сочинённая тирада
должна быть вписана в тетрадь.

Зачем?
Нам Замысел неведом,
Судьбу не держим мы в руке,
но хочется остаться следом
на полувыцветшей строке,

но хочется отсрочить сроки
хоть для какой-нибудь строки.
Сижу и сочиняю строки
и вдаль гляжу из-под руки.

6 марта 2012 года, утро, вторник.

Сын

Утверждают, что мы похожи.
Что поделаешь: мы родня.
И по паспорту, и по роже
сын был, граждане, у меня.

Были трудными и крутыми
все извивы моих дорог.
Детям люди вручают имя,
а вот отчество дарит Бог.

Чтоб не знали сердца печали,
милосердие влив в сердца,
Он напутствие на скрижали
начертал:
"ПОЧИТАЙ ОТЦА!"

Я покину свой дом, порог свой,
я отправлюсь в иную синь
с мыслью, что от меня отрёкся
на меня так похожий сын.

Этой тяжести слишком много,
непосилен такой итог.
Проклял он не меня, а Бога,
сын, которого дал мне Бог.

Стал отцом он и станет дедом.
Не коря его, не виня,
понимаю:
себя он предал,
сын, похожий так на меня.

8 марта 2012 года.

Сорок лет блуждания по пустыне

По неопытности ли, от скуки,
из-за прочих каких-то бед
я женился, pardon, на суке
и прожил с нею сорок(!) лет.

Утром мартовским и туманным
отвлеклись мы от разных дел.
Я заверил её обманом:
"не волнуйся, – мол, – я надел!"

Наказуема ложь, не так ли,
но извилист бывает путь.
Вылил я до последней капли
и блаженно подумал:
"Будь!"

Не учёл я того, что важен
не процесс, а его итог.
Так я сына зачал и нажил.
Этот грех пусть простит мне Бог.

Он прощал меня многократно,
только сам себя не простив,
если б мог всё вернуть обратно,
я надел бы презерватив.

Сорок лет я провёл во мраке
в состоянье глухой тоски.
Эх, свидетельство бы о браке
разорвать тогда на куски!

Жизнь сложилась бы, не разруха,
не паскудство, не мразь, не тлен…
Человек я – всего два уха
да один детородный член,

глаз неопытен и замылен,
самомнение застит свет,
слишком мало в мозгу извилин
(их, пожалуй, и вовсе нет).

Эх бы, если бы или кабы!
Вот бы путь бы назад найти!
Кочки, рытвины да ухабы
попадаются мне в пути.

9 марта 2012 года.

Самоуспокоение

Конечно, не очень,
и всё же, и всё же,
всегда между прочим,
но чем-то похоже.

И чёрно – не чёрно,
и бело – не бело,
всегда увлечённо,
но как-то несмело.

И песни – не оды,
и мышцы из ваты…
Естественно, годы
во всём виноваты.

Всё как-то не очень,
однако же всё же,
и пусть между прочим,
но – правда похоже?

9 марта 2012 года.

Рембрандт ван-Рейн (1606—1669):
«Возвращение блудного сына» (1666/1669)

Художник жил назад тому лет триста,
его друзья – то нищий, то раввин.
Художник был, конечно, оптимистом,
а оптимист – увы! – неисправим.
Художник верил лишь себе и Богу,
а Вечности дарил случайный миг,
рабочий холст подсвечивая сбоку,
свет разделял на полутень и блик.

…Старик склонил над головою чада
свой лик,
шепча:
– О, милосердный Бог! –
Отцу и утешенье, и награда
за годы испытаний и тревог –
вернулся сын! –
поклон Тебе, Всевышний!
вернулся сын! –
возрадуйся, старик!
Уйдите все, тут каждый третий – лишний,
оставьте их, пусть длится этот миг!

…Я в Photoshop скопировал картину,
я Zoom навёл, нацелив на глаза,
я разглядел, как капнула на спину
сыновью одинокая слеза.
Я вырезал из собственного фото
овал лица,
придал наклон лицу,
и, выполнив нехитрую работу,
моё лицо пересадил отцу.
Я руки нежно положил на плечи
сыновьи,
я сложил их на спине
сыновьей –
и увековечил:
«МОЙ БЛУДНЫЙ СЫН, ВЕРНУВШИЙСЯ КО МНЕ».

17 марта 2012 года.

Размышления

Очень трудно жить на свете,
а не жить нельзя:
есть –
жена,
собака,
дети,
верные друзья,

дом большой и обветшалый
и поникший сад
(им заняться б не мешало
много лет назад),

книг нечитанные гранки,
тяжких дум поток,
непокрытый минус в банке –
жизни всей итог,

разных знаков и отметин
вдоль пути не счесть,
а над всем над этим
Бог и Честь.

27 марта 2012 года.

Meine kleine Morgenmusik*

Я, блуждая взглядом ошарашенным,
несмотря на возраст, сух и прям.
Облака окрашены оранжевым
с розоватой кромкой по краям.

Надо мной Вселенная бескрайняя.
Я тону в её голубизне,
радуясь, что в это утро раннее
довелось опять проснуться мне.

Каждою минутой и секундою
я на этом свете дорожу,
одержимый мыслью безрассудною –
затоптать последнюю межу.

29 марта 2012 года.

*Meine kleine Morgenmusik (немецк) –
моя маленькая утренняя серенада.

Доживём до понедельника?

Сегодня первое апреля,
я полон бодрости и сил,
и птицы весело запели,
петух-сосед заголосил,

мне улыбается девчонка,
и так шагается легко!
и так мечтается о чём-то!
а старость – ой, как далеко!

Свернулся месяц, как вареник
во взбитых сливках, в облаках.
А завтра будет понедельник.
Дожить бы до него.
Но – как?

1 апреля 2012 года, воскресенье.

О пользе овсяной каши

На свете я живу не громче мышки.
В моей семье покой и тишина.
Моя жена не только пишет книжки,
но и читает изредка она.

Из книжек набираясь чуши всякой,
она её внедряет сразу в быт.
Теперь она увлечена овсянкой,
и я овсянкой доверху набит.

Свободный от порывов и желаний,
овсянкой наполняя закрома,
я бегаю уже быстрее лани,
быстрей, чем даже заяц от орла.

Я отличаюсь статью и осанкой,
в грозу гуляю и открыт ветрам,
всё потому, что я кормлюсь овсянкой,
то бишь, овсяной кашей по утрам.

Овёс полезен, это знают кони,
вот с них-то брать нам следует пример.
Нрав от овса становится спокойней,
а также форма, твёрдость и размер.

Я поднимаю над собою парус,
везу я в гору мой нелёгкий воз.
Я всё смогу, я очень постараюсь.
Будь счастлива.
Я буду есть овёс.

2 апреля 2012 года.

О словах, и не только

Короткий век наш так не кроток,
в нём страх и грохот, грех и крах.
Боюсь я трогательных ноток
в простых и искренних стихах.

Я ёрничаю, где попало,
где надо бы повременить,
а времени осталось мало,
становится всё тоньше нить.

Где тонко, там обычно рвётся,
и продолженья не дано.
Есть дно у каждого колодца.
В моём просвечивает дно.

А времени осталось мало,
а за окном струится ночь,
а надо мной склонилась мама
и мне пытается помочь,

и смотрит тихими глазами
из грёз моих, из дум и снов,
и жаль мне, что при жизни маме
не говорил я нежных слов.

4 апреля 2012 года.

О братьях наших меньших

Здесь был пустырь:
лишь камни лысые
да рытвины, да буераки,
и какали всегда, и писали
тут все окрестные собаки.

На западе пылало зарево,
густело небо голубое,
а мы, собакины хозяева,
точили лясы меж собою.

Мы были гражданами мира ведь,
нас очень радовало это.
Но вдруг решили ликвидировать
пустырь наш члены горсовета.

Они выкладывали козыри
всё больше "за", всё меньше "против",
и вот тогда пришли бульдозеры,
всё исковеркав и испортив.

Где было писано и какано,
приправлено словечком сочным,
теперь очищено, распахано
и пересыпано песочком.

Плывёт над головою облако,
и капля падает на шляпу,
а в мире не найдётся столбика,
чтобы задрать собаке лапу.

4 апреля 2012 года.

ВИРАЖИ ПАМЯТИ

Вике

С годами я утратил качество,
доставшееся нам от предков:
что помнилось, всё стёрлось начисто
из мозговых извилин редких.

А хочется, так сильно хочется
вернуться вспять по зыбкой тропке
и имя чьё-нибудь и отчество
извлечь из черепной коробки,

на ощупь или по наитию
вернуться в прожитую давность,
былые воссоздать события
и заново прожить их данность.

Распознаю в нечётком глянце я
то в розницу, то сразу оптом:
видения плывут, меняются,
скрываются за поворотом,

на отдалении уменьшено,
как будто в глубине колодца,
вдруг возникает слово – «женщина»,
и сердце учащённо бьётся.

А, значит, качество – теперь оно
устойчиво, как запах перца,
и, стало быть, не всё потеряно –
пусть не в извилинах, но в сердце.

А значит – будет продолжение
(чтоб память непременно крепла)
и собственное всесожжение,
и возрождение из пепла.

11 апреля 2011 года.

В СИРЕНЕВОЙ СТРАНЕ

Я окажусь в сиреневой стране.
В ней дуют лишь сиреневые ветры.
Там получу я полные ответы
на все вопросы, что приснятся мне,

услышу голоса корней и трав,
освобожусь от тяжкой жажды мщенья,
постигну тайны, смысл и суть вещей я,
пойму, кто прав был в жизни, кто неправ.

Я встречусь с теми, кто был дорог мне,
я молча обнимусь с отцом и мамой,
которые находятся в той самой
неведомой сиреневой стране.

В ней стелется сиреневый туман,
там я объят сиреневым туманом
и неподвластен никаким обманам.
Но вся страна – сиреневый обман…

11 апреля 2012 года.

О радости в старости

"Старость не радость".

Поговорка.

То в тень уходя, то пиарясь,
с собой непрестанно борясь,
от страсти уходим мы в старость,
лелея и в старости страсть.

В глазах появляется влага,
и трепетно тянется нить,
чтоб это великое благо
найти…
не спугнуть…
сохранить…

18 апреля 2012 года.

Я ровно в шесть явился на работу

Я ровно в шесть явился на работу.
По всей земле ползла ночная тень.
Теперь неплохо б срифмовать "в субботу",
да вот суббота нерабочий день.

В субботу было праздное веселье,
и можно было много пить и есть.
Но вот когда настало воскресенье,
пришёл я на работу ровно в шесть.

Меня коснулись общие заботы,
взлетал и гас унылый фейерверк,
мы жили в ожидании субботы,
и так прошла среда, за ней четверг.

В субботу было праздное веселье,
и можно было много пить и есть.
А вот когда настало воскресенье,
пришёл я на работу ровно в шесть.

18 апреля 2012 года.

Жмёт…

Ещё побудка не звенела,
ещё петух не голосил,
ещё мои душа и тело
во власти трансцедентных сил,
вокруг меня клубится космос
в незатуманенной красе,
и я, не путаясь в вопросах,
готов держать ответ за все,
меня ещё не мочит Путин,
и не построен тот сортир,
и я заманчиво беспутен
и никого не совратил.

Так почему же, отчего же
трезвон беззвучье проломил,
и я бросаюсь вон из кожи
в порочный и обрыдлый мир,
которым правят чернь и быдло,
водою полня решето?
Припомнив, что со мною было,
я задаю вопрос:
– За что? –

Мелькает ряд немых картинок
в нравоучительном строю…
Неправый я надел ботинок
на ногу правую мою.

24 апреля 2012 года.

Непридуманная история

Быть может, я попал в аварию,
а, может, ряд других причин,
но – где ж вы, где ж вы, очи карие? –
Как говорится, я "почил"…

Отсутствует сердцебиение,
угас мой старческий задор,
я слышу ангельское пение
и вижу белый коридор.

Ну, чем меня смертельно ранили?
Удар ножа?
Гремучий газ?
Я слышу голоса:
– Не рано ли?
– Да нет, пожалуй, в самый раз. –

Навек слова запомню эти я,
но сказанного не вернёшь.
Прошли мои десятилетия,
и в результате газ и нож!

Мне больше не петлять дорогами,
не мчаться на семи ветрах.
Забор увешан некрологами,
а плоть преобразилась в прах.

Семь дней отсижено, отплакано,
отпадано на коврик ниц.
Вдова промолвила:
– Вот так оно… –
и слёзы капнули с ресниц.

И дочь моя (почти на выданье!)
вздыхает, по отцу скорбя,
и стало горько и обидно мне –
не за отчизну, за себя.

Лежит бесчувственная мумия,
и – где она, былая прыть?
Хочу обнять вдову, жену ли я
и даже оплодотворить!

Я глянул вниз очами строгими,
преодолел смертельный страх.
Хочу, хочу петлять дорогами
и мчаться на семи ветрах!

Но вдруг услышал, дрогнув усом, я,
как слышал много лет подряд:
– Опять скопилось много мусора,
не прибран двор, не убран сад!..

Такая вот стряслась история –
увы! – без указанья дат.

По белому по коридору я
побрёл, куда глаза глядят…

26 апреля 2012 года.

PS Вика прочитала и вынесла вердикт:
– Какая… фигня! Кроме строчек "Хочу обнять… и даже оплодотворить!", разумеется.

Страдания бессонной ночи

Ночи летние тихи,
ночи зимние дождливы.
Не хочу писать стихи –
ритмы вялы,
рифмы лживы.

Не читаю новостей
(что за вести на Востоке!).
Не хочу встречать детей,
дети злобны и жестоки.

Луч блеснул в моём окне
первым утренним посылом.
Не по чину внуки мне,
жить на свете не по силам.

Лыс я и седоволос,
долго жил и жил непросто.
А у ног улёгся пёс,
словно рыжий знак вопроса.

Post Scriptum.
Ноет левая десна
и распухла очень мило.
Может статься, что она
эти строки сочинила.

4 мая 2012 года.

Представление о счастье

Я не был ни в паренье, ни в полёте,
унынием гасил и жар, и пыл,
заботясь исключительно о плоти,
я отдыхал, работал, ел и пил.

Была не жизнь – воистину житуха,
был тусклым день мой, небосклон был сер,
и по фиг были мне томленье духа
и разные движенья высших сфер.

Я в эти дни не написал ни строчки,
и рифмы не куражились в зобу,
я чувствовал, что родился в сорочке,
а время это счастьем назову.

14 мая 2012 года.

Смена настроений

Вот женщина идёт.
Мне это по фиг.
Мой нрав известен, мой характер крут.
Ради неё я не готов на подвиг
и даже на простой геройский труд.

Отпала челюсть, всё давно отвисло.
Бреду я и киваю детворе.
В моём существованье меньше смысла,
чем в кустике засохшем во дворе.

Мой опыт никому не пригодится.
Кому я нужен старый и седой?
А в лужице зацветшая водица –
увы! – не станет питьевой водой.

Мне показалось: я дошёл до точки.
Как говорят, пора, мой друг, пора!..
Но вдруг смотрю, проклюнулись листочки
на кустике сухом в углу двора!

Вот женщина идёт.
Всё выше градус!
Я не иду, а, кажется, лечу!
И каждый труд мне доставляет радость,
и подвиги любые по плечу.

Мне дарит жизнь гримасы и ужимки.
Я не умру от скуки и тоски.
А в придорожной лужице кувшинки
цветут, роняя в воду лепестки.

14 мая 2012 года.

Жатва

Мне любое лыко в строку –
больше б лык и больше строк! –
Но от строк немного проку,
и какой от лыка прок?

Сочинил я строк немало,
дров немало наломал,
не свалилась с неба манна,
не наполнился карман.

Я бреду погодой лунной –
то уклон, то буерак,
рассуждаю, словно умный,
поступаю, как дурак.

А вокруг шумит веселье –
каждый весел, каждый рад.
Говорят мне:
– Что посеял… –
Знают, коли говорят.

27 мая 2012 года.

Задумчивое

Я помню, кто я и откуда,
немало видел дивных стран.
– Я жив ещё. Какое чудо! –
себе внушаю по утрам.

Могу бездельничать беспечно,
себя умею приструнить.
Мне кажется, что будет вечно
тянуться долгой жизни нить.

По ней я следую упрямо,
не веря сводкам новостей,
а по ночам приходит мама
и поправляет мне постель.

28 мая 2012 года.

Ещё о себе и – не только

Обладаю ангельским характером,
склонен временами к куражу,
поработал на заводе вахтенным,
а теперь в садовниках хожу.

Надуваю бицепсы упругие,
но в семье не злыдень, не тиран.
Часто вечерами на досуге я
тихо сплю, включив телеэкран.

О материальном положении:
дом, автомобиль, фруктовый сад.
Я в телеэфир "Давай поженимся!"
самый подходящий кандидат.

Не курю, не потребляю зелие –
ни коньяк, ни водку, ни вино.
Очень жаль, что замужем Гузеева,
да и я женат давным-давно.

На земле ни рая нет, ни ада нет,
поровну всегда добро и зло,
и меня в конечном счёте радует,
что кому-то в жизни повезло.

А моя супруга на сближение
не идёт, талдыча:
– Стыд и срам! –
потому что я "Давай поженимся!"
иногда смотрю по вечерам…

31 мая 2012 года.

Присмиревший город спит

Присмиревший город спит,
разметавшись откровенно,
ставит ночь луне на вид
опустевших улиц вены,

тускло светят фонари,
сея сонность и усталость,
а до утренней зари
только три часа осталось.

Сновиденья каждый дом
прячет под своею крышей,
а по улице бредём
я седой да пёс мой рыжий.

2 июня 2012 года, ночь, 2 часа 44 минуты.

Вечная тема

Дочь моя девица дуже взрослая,
мне общенье с ней не по зубам.
Не задам ей лишнего вопроса я,
и нелишний тоже не задам.

Одиноко посижу в молчании,
подожду, пока утихнет боль,
только головою покачаю я,
только посудачу сам с собой.

Пусть моя печаль не станет драмою.
Знаю, что дождусь такого дня:
дочь моя с годами станет мамою,
внуки ей отплатят за меня.

5 июня 2012 года.

Моя анкета

Живу я, голой пяткой чуя
то пыль дорог, то снега наст,
а над землёю не взлечу я –
не приспособлен, не горазд.

Порой спрямляю я зигзаги,
порой несусь по виражу.
Полки не поднимают флаги,
когда я мимо прохожу.

Живу внутри моей вселенной,
выгуливаю кобеля –
совсем простой, обыкновенный
чудак по имени Илья.

В людском потоке неприметен,
немолод, сед и кареглаз,
давно женат и небездетен
(причём, женат не в первый раз).

Вокруг меня сплошное лето,
в нём празднуют и дух, и плоть.
Ну, вот и вся моя анкета.
Осталось фото приколоть.

6 июня 2012 года.

Мне обычно при делёжке

Мне обычно при делёжке,
будто всё для куража,
не хватает вилки, ложки
и, естественно, ножа,

нет напарницы для танца,
нет тарелки для торта,
а кусок, что вдруг достался,
проношу я мимо рта.

Мне работа не по силам,
мне пиджак не по плечу.
А женился на красивой!
Чтоб не сглазить, промолчу…

8 июня 2012 года.

Зачем?

Я старый дед, я старый дед,
я старый дед,
я старый.
Я кое-как обут, одет,
я стал ненужной тарой,
мешком костей, дерьма и жил,
а всё, что было нетто,
ради чего дышал и жил,
того в помине нету.

Живу, дышу, баранки гну –
и тих, и неприметен,
давно ненужный никому,
не внукам и не детям.
Родился, стало быть, я есть.
– Зачем? –
всё жду ответа.
Рукми разведу:
– Бог весть... –
Непостижимо это.

12 июня 2012 года.

Метания

1.
Чего пенять на то, что жребий выпал,
что так сошлись пути планет и звёзд?
Самой Судьбой мне предоставлен выбор
и знание того, как он непрост.

Зачем просить продленье и отсрочку,
бессмыссленно взывая к Небесам?
Сказазть "Конец!", суметь поставить точку
и знать, что сам решил
и сделал сам.

2.
Жизнь оставляет меты, вехи, знаки.
Бреду по ним, превозмогая стыд.
Приду домой, прочту стихи собаке,
увижу, как собака загрустит,

немой вопрос прочту в глазах собачьих,
и, преданно вильнув, собачий хвост
единым махом жизнь переиначит,
определив пути планет и звёзд.

14 июня 2012 года.

Всё о себе да о себе

Живу в сравнительном достатке,
не замарав души и риз.
Мне только на восьмом десятке
был сделан долгожданный брис*.

Был взмах руки предельно точен,
была предельно острой сталь.
Не стала плоть моя короче,
а дух гораздо твёрже стал.

Мой шаг размерен, быт мой прочен
под непорочною луной,
и сверстницы, я слышал, очень
довольны временами мной.

25 июня 2012 года.

*брис (идиш) – ритуал обреза-
ния крайней плоти у мальчиков
(обычно на восьмой день жизни).

Стихи, сочинённые 26 июня 2012 года по пути на работу

1.
Потом когда-нибудь, потом
я окажусь на свете том
по всем земным приметам,
ну, а пока,
ну, а пока
не торопите старика.
Я поживу на этом.

Пусть я согбен, пусть я плешив,
но я дышу, а, значит, жив
себе ль, другим в угоду
и, не гадая наперёд,
перехожу я Реку вброд,
совсем не зная броду…

2.
Судьба мне отпущена ратная.
Бывали и радость, и гнусь.
Расту постепенно обратно я
и гнусь незаметно, и гнусь.

Неведомо мне, разогнусь ли я
над ширью земли и морей,
останется лишь послевкусие
от жизни прошедшей моей…

26 июня 2012 года, раннее утро.

Про пса

Во многой мудрости много печали;

и кто умножает познания, умножает скорбь.

(Екклезиаст 1:18)

Уж вы мне на слово поверьте!
Случилось так:
в один из дней
вдруг пёс задумался о смерти
и думает теперь о ней.

И днём, и ночью озабочен,
и пить, и есть он перестал,
часами бродит вдоль обочин
по пустырям и по кустам,

вздыхает, издавая звуки,
не ловит кошек и котов,
разочарованные суки
его списали со счетов.

Чем сломлен он?
Наставшим веком?
Внезапным ветром унесён?
Вот-вот он станет человеком,
а был таким хорошим псом!..

27 июня 2012 года.

У РАЗБИТОГО КОРЫТА

(ПЛАЧ ЯРОСЛАВА)

Я без зубов,
шамкаю,
сам на мели-отмели.
Дети мои с мамкою
всё у меня отняли.

Обзавелись замками,
выездами рессорными.
Баба моя, мамка их,
подло нас перессорила.

Ладно живут, сытые,
холены да ухожены.
Грустно мне, у корыта я,
больше мне не положено.

Годы мои ветхие
часто встают нá дыбы.
Свидеться мне с детками
очень порой надо бы.

Сдал, говорят, внешне я,
нища моя горница,
только блестит плешь моя
да всё к земле клонится.

28 июня 2012 года.

ПРИЁМЫШ

Ночь была такой бездонной!
Полог неба невесом.
Увязался пёс бездомный
за моим домашним псом.

И от зноя, и от стужи
он страдал и тихо чах,
был он голоден к тому же,
шелудив и весь в клещах,

заходился сиплым кашлем,
издавал то хрип, то стон.
– Хочешь стать у нас домашним? –
Пёс в ответ вильнул хвостом.

Не подверженный капризам,
пёс источник ссор и драм:
мебель в комнате изгрыз он,
обувь в клочья изодрал,

дом теперь сродни Содому,
у хозяев бледный вид.
Впору нам бежать из дому.
Кто же нас усыновит?

30 июня 2012 года.

Движение, движение...

13 января 2009 года я начал работать в Институте прикладных исследований Университета им. Давида Бен-Гуриона. 30 сентября сего, 2012, года заканчивается срок моего договора. Отдел кадров поставил меня в известность, что, несмотря на самые лестные рекомендации, договор продлён не будет: я перешагнул через 75-летний рубеж. Не представляю себе, как я проснусь 1 октября – с сознанием, что никуда идти не надо, – ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра, никогда…

Бегу, бегу...
Вся шея в мыле,
как у заправского коня.
Живу, живу –
в кредит, взаймы ли,
и суток мало для меня.

Мелькают города и лица,
движенье сфер, теченье вод,
но стоит мне остановиться,
и сразу кончится завод.

1 июля 2014 года.

Памяти Вани Ерёмина

1
Увешаны двери подковами,
под пятки кладём пятаки,
но жёны становятся вдовами
поверьям – увы! – вопреки.

Мы были шпаной и повесами,
героями фильмов и книг,
но стали друзья бестелесными,
лишь память осталась о них.

Не будет ни будней, ни праздников,
уходим в забвенье и прах.
Был счастлив, кто внуков и правнуков
успел подержать на руках.

2 июля 2012 года.

2
Нас было двое,
вместе,
оба –
друзья с младых ногтей и лет,
как говорят, друзья до гроба.
И вот
гроб есть,
а друга нет.
Мы были
оба,
вместе,
двое,
и не было такого дня,
когда б не вспоминал его я,
я знал, что друг есть у меня.

Он был прямее, глубже, выше,
он не менял друзей и жён.
А, может быть, он просто вышел?
Нет, он не вышел, он ушёл.
Уходим – каждый в одиночку –
в свою заоблачную синь.
Я нынче получил отсрочку,
а он отсрочки не просил…

3 июля 20012 года.

Impression

Вике

Бреду я по Земному шару,
бреду и оставляю след.
Прости, что я тебе мешаю
так много лет.

Ты скажешь:
"Скатертью дорога!"
Махнёшь рукой:
"Счастливый путь!"
Но всё от Бога,
всё от Бога,
не обессудь.

Увы, какие наши лета,
и кто на что ещё горазд!
Проходит всё.
Пройдёт и это. –
Екклезиаст.

5 июля 2012 года.

Собачье счастье

Я подобрал его голодного,
впадавшего то в стресс, то в транс,
а почитай он Джека Лондона,
хлеб стал бы прятать под матрац.

С торчащими, как прутья, рёбрами,
с соломой в грязной бороде,
бывал он бит людьми недобрыми,
а добрых не встречал нигде.

Теперь, как бы родившись заново,
он шествует – и горд, и прям,
ведя на поводке хозяина
на променаж по вечерам.

15 июля 2012 года.

Утреннее

Я очень стар.
Я старше, чем хотелось.
И сед, и лыс.
Расту не ввысь, а вспять.
Но всё ещё чего-то хочет тело,
как будто мне – ну, скажем, тридцать пять.

Ну, сорок пять.
Ну, скажем, пусть полтинник.
Но, подойдя к такому рубежу,
я всё ещё таращусь на блондинок
и от брюнеток глаз не отвожу.

Вошёл в автобус.
Голова кружится,
как будто я вдыхаю хлороформ:
передо мною молодые лица
и вернисаж невероятных форм!

Смотрю в глаза.
В них синь
и ночь безлунна,
и локон опускается к виску…
А женщина мне головой кивнула
и уступила место старику.

30 июля 2012 года, 05:30,
рейсовый автобус 21.

На посошок

Измызган, измочален
мой дух,
а также плоть.
Уход всегда печален.
Прими меня, Господь.

Склонятся тихо кроны
в кладбищенском саду,
и я в Твои Хоромы
Высокие войду.

На полуслове строчку
прервав,
я кану в тишь,
а Ты поставишь Точку
и Вечность мне вручишь.

12 августа 2012 года.

Мысли

Я иду проторенной дорогою –
дом-работа и работа-дом.
Думаю о многом и про многое,
думаю об этом и о том.

Тянется дорога километрами,
а в конце мерещится покой.
Я уже не молодой, не ветреный,
я уже почти что никакой.

Дни рожденья я давно не праздную.
Где та удаль? Где былая прыть?
Ну, а мысли… –
мысли очень разные,
даже стыдно вслух проговорить.

15 августа 2012 года.

Наде Бесфамильной

"Всё тот же сад, но чуть иначе стало…"

Надежда Бесфамильная.

Всё тот же сад, но чуть иначе стало…
Становится сочнее светотень –
неуловима и непостоянна,
как день ушедший,
как вчерашний день.

Наш след давным-давно куда-то канул –
где голограмма или негатив?
За пазухою притаился камень,
свой тяжкий вес на сердце опустив.

Довольствуясь сожжёнными мостами
и память непрестанно вороша,
мы бредим – кто годами, кто местами,
в которых колобродила душа…

22 августа 2012 года.

Пэрэлэ Каушанской

Увы, сердца черствы и память сонна,
и прошлое покрыла корка лет,
и улицы Давида Бергельсона
в стране еврейской к сожаленью нет.

Мы бредили божественным Востоком,
взрастили сад на выжженном песке
и вновь заговорили на высоком
воистину библейском языке.

На нём мы песни новые запели,
на нём щебечет дочь, лопочет внук,
но помнится:
я слышал в колыбели
совсем-совсем другой язык и звук.

Был тот язык святой и богоданный,
протянут, как связующая нить,
он был дарован мне отцом и мамой,
и я обязан был его хранить.

Но – канул за морями, за лесами,
сожжённый, взвился дымом к небесам.
Я признаюсь:
мы виноваты сами.
Я признаюсь, что виноват я сам.

Увы, сердца черствы и память сонна,
и прошлое покрыла корка лет,
и улицы Давида Бергельсона
в стране еврейской к сожаленью нет.

22 августа 2012 года.

ЩЕН

На снимке найдёныш Фрэдди полутора лет от роду.

Не приемлю ни подделки, ни эрзаца,
я сторонник истин ясных и простых,
а вот пса завёл нахала и мерзавца –
не овчар, не доберман, а просто псих.

Всё пометил он –
и мебель, и одежду,
и следы его зубов видны на всём.
Но лелею я в душе моей надежду –
повзрослеет он и станет добрым псом.

Я сижу, в глаза бесстыжие уставясь,
а у пса улыбка бродит по усам.
Знает он, что я испытываю зависть,
что непрочь победокурить бы и сам…

30 августа 2012 года.

Недоумение

Плутал я то мало, то много,
утрами бродил по росе,
меня уводила дорога,
крутила меня карусель.

Бывал я и мягким, и добрым,
и правильным, словно кристалл,
но был сыновьями обобран,
а внукам я дедом не стал.

Приближусь к назначенной дате,
махну на прощанье рукой…
За что для меня Ты, Создатель,
придумал сценарий такой?

4 сентября 2012 года.

Серебряный голос России

Деревня у нас шаромыжница*,
в ней место одной голытьбе,
но каждый в ней тужится, пыжится,
чтоб громче пропеть о себе.

Лишь только светило опустится,
выходим мы в пенье и пляс.
Безвкусица?
Верно, безвкусица, –
такие вот вкусы у нас.

Гуляем мы по полю, по лесу,
как будто стремимся в полёт,
и каждому зычному голосу
охотно другой подпоёт.

Пожухлое поле не полито –
унынье, тоска и покой.
А Коля-то,
Коля-то,
Коля-то –
как весело машет рукой!

6 сентября 2012 года.

*шаромыжник – тот, кто любит пожи-
виться на чужой счёт; ловкач, жулик.
Викисловарь.

РАЗГОВОР

Моей бывшей жене Вере,

с которой я прожил 40 лет,

а она оформила страховку

на случай моей смерти

(полис 0202987012 страховой компании «Феникс»)

и целенаправленно и планомерно

травила меня мышьяком.

Не прихоти, не придирки,
не собственный самосуд…

Обидно, когда ботинки
в плечах и в подмышках жмут,

и кожа тверда, как панцирь,
над скулами два мешка,
и ноют в суставах пальцы
ночами от мышьяка.

Печальна такая повесть –
представлю, и мысли вкривь.
Я сам подписал тот полис,
себя же приговорив.

Сглотну полстакана виски
и чёрной нальюсь тоской…

Я мял и соски, и сиськи
мышьячной моей рукой,

а ты отзывалась вяло,
лежала, как истукан,
и яду мне добавляла
в тарелку или в стакан.

Луна за окном, как стражник,
в душе копошится гнусь.
Скажи, а тебе не страшно? –
а вдруг я тебе приснюсь,

зайду к тебе на минутку
и гляну исподтишка.
И вдруг тебе станет жутко
от этого мышьяка.

Внезапно тряхнёт дорога,
раскаянья не спасут.
И вдруг ты поверишь в Бога
и в будущий Страшный Суд.

Действительно, мир безумен,
какое-то déjà vu…
Случилось, что я не умер,
что как-то ещё живу,

как будто сошёл с картинки –
не болен и не зачах…

Обидно, что жмут ботинки
подмышками и в плечах.

11 сентября 2012 года.

о моём собственном павлике морозове

Страною правил кровожадный Сталин.
Он был заплечных дел большой мастак.
Людей хватали по ночам из спален
за то, за сё, а чаще просто так.

Десятилетья продолжалось это,
и всё терпел многострадальный Бог.
От клеветы, доноса и навета
никто сбежать и спрятаться не мог.

Плыви, плыви, мой долбаный кораблик,
по воле волн и пламенных сердец!
...В одной деревне жил Морозов Павлик,
и был, конечно, у него отец.

Чего искал пацан? Какого лиха?
Играл ли в патриота-смельчака?
Собрался он, из дому вышел тихо
и на папаню настучал в ЧК.

Страна была в лесах безумной стройки
среди полей, среди лесов и гор,
и по решенью пресловутой тройки
всем выносился смертный приговор.

Растил я сына. Был он самым лучшим,
началом всех немыслимых начал.
Он был, конечно, матерью научен
и на отца, "где надо", настучал.

Как дальше жить?
Хотелось бы забыться,
придав черты спокойствия лицу.
Предатель-сын, и мать его-убийца.
Я стар и сед, и жизнь идёт к концу.

В моём глазу туманится хрусталик,
в душе давно ни страсти, ни огня.
Мой сын, конечно, не Морозов Павлик,
но может статься, что они родня.

12 сентября 2012 года.

Жизнь

Размышления

I
Были мы молодыми.
Влекли нас высокие трассы.
Мы входили в игру, выходили легко из игры.
Находили друзей без различия пола и расы –
по количеству выпитой водки и прочей муры.

На свиданья к подругам являлись при полном параде,
всё стремились узнать – поколения соль и краса,
и в свои дневники, и в блокноты свои и тетради
мы вносили всё новых и новых друзей адреса.

Это было давно. –
так давно, что как будто неправда.
Получилось, что вдруг оказались мы все не у дел.
Мы стоим на обочине.
Рядом лежит автострада.
Очень сузился круг наш, а также весьма поредел.

На соседнем дворе расшумелись вовсю ребятишки.
Слышу их голоса и подолгу стою у окна,
и листаю страницы потрёпанной адресной книжки,
где ещё сохранились ушедших друзей имена.

II
Дороги, годы, города
и сил пустая трата…
Уходят сверстники туда,
откуда нет возврата,

где нет ни дома, ни страны,
где, жизнь свою итожа,
все перед будущим равны
и перед прошлым тоже.

Мы от себя, как от чумы,
сбегаем, невесомы,
и наши званья и чины
с собой не унесём мы,

и не останется следа
от тех, кто жил когда-то.
Мы отправляемся туда,
откуда нет возврата.

13 сентября 2012 года.

Дорога

Вике

Даль синела, и месяц плыл, грохотала гроза ли, эхо ли,
над дорогой клубилась пыль.
Мы куда-то с тобою ехали.
Над рекою белел туман, предрассветные звёзды таяли.
Помню:
я тебя обнимал, и лежала рука на талии,
не тревожил тебя ничем, на ухабах тебя подхватывал,
и покоилась на плече на моём голова твоя

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я состарился, поседел, утопаю в житейском омуте.
Ты, устав от домашних дел, прикорнула в соседней комнате.
За окном наступила ночь, в небе звёздные многоточия.
У экрана заснула дочь. Ей двенадцать.
Любуюсь дочерью.
Быт налажен наш и устой. Телевизор шумит помехами.

А дорогой счастливой той
мы с тобою давно проехали.

15 сентября 2012 года.

Фрагмент

Тянулась ночь, как чёрная резина,
прилипшая в подбрюшье сентябрю,
и пальцем указательным грозила:
"Ты мне смотри, а то не посмотрю!..",

за шиворот вползала и за ворот,
дышала жаром, словно топка, пасть,
и просыпался, ужаснувшись, город
и был готов немедленно пропасть,

и полз туман, обозначаясь мутно
вдоль улиц, у заборов, над рекой,
и никому не верилось, что утро
случится после ночи вот такой.

Но час настал.
. . . . . . . . . . . . . . . .

16 сентября 2012 года.

О времени и о себе

Какое было время
давным-давным-давно!
Клубничное варенье,
вишнёвое вино,

бутыли, банки, крышки
да сахарный песок...
и лагерные вышки
в окне наискосок.

Охранник с автоматом –
и выправка, и стать!
И я таким солдатом
с годами мог бы стать,

и я б орал в кровавый
неумолимый век:
– Шаг влево или вправо
считается побег! –

В теченье серых буден
я б меток был и скор.
И я б стрелял по людям
в затылок и в упор. –

Такое было время,
другого не дано.

...Клубничное варенье,
вишнёвое вино.

19 сентября 2012 года.

Разные думы

"Ты больная мыслями о вечном,

Я больной вопросом: где бы лечь нам?"

Михаил Фельдман, "Через лужи".

Мише Фельдману,

другу, барду и хорошему человеку.

Мой монолог о вечном
мне продиктован Свыше,
а рифму "где бы лечь нам"
придумал Фельдман Миша.

Талантлив и красив он,
душа его в полёте,
и чуток он к позывам
души,
а также плоти.

Конечно, он моложе,
и сердцу в клетке жарко.
Ему б взойти на ложе,
а мне сойдёт лежанка.

Путём отправлюсь Млечным,
что грезился не раз нам.
Я думаю о вечном,
а Миша – о прекрасном:
"Где бы лечь нам?"

23 сентября 2012 года.

ОСЕНЬ

Несколько слов от автора, т.е. от меня.

Всю эту неделю у нас осенний праздник Суккот. В древние времена евреи жили в шалашах, а мы, в память о былом, соблюдаем традицию: сварганили во дворе навес, сверху покрыли его разлапистыми пальмовыми листьями, повесили занавесы от навеса почти до земли, поставили внутри стол со стульями и мним себя древними евреями, принимаем пищу в "сукке". У Рахельки каникулы, поэтому можно всей семьёй проводить время. В Израиле праздников, каникул и отпусков огромное количество, люди путешествуют, вот и мы собирались с утра отправиться в заповедник Бейт-Джубрин – лес, пещеры, в которых в древности жили люди. А я проснулся рано, смотрю – Рахелька не спит, ночь скоротала за компьютером.

– Рахелинька, хочешь в пустыню?

Глаза вспыхнули.

– Быстро собирайся.

Кликнули собак, взяли бутылку воды для них и бутылку для себя, и ушли в пустыню. Находились, притомились, вернулись домой, сели в "сукку", позавтракали и сморились. Я свалился и заснул. Так наша поездка и не состоялась, перенесли на воскресенье, последний день праздника.

Я проспал несколько часов. Приснилось мне, что сочиняю стихи. Проснулся, проговорил в памяти – абракадабра, но – помню, каждое слово помню! Записал. Вот они, сочинённые во сне, только заголовок придумал сам.

Показал Вике.

– Х..ня?

Жена всегда мне противоречит, а тут, как ни странно, согласилась.

На снимке Рахелька с Рэки и Фрэдди нынешним утром.

ОСЕНЬ

То парим, то по земле елозим,
проходя субтропики и льды.
Здравствуй, осень!
Не кончайся, осень,
и дари мне сочные плоды.

Врали, что меня нашли в капусте.
Снег валил на белую парчу.
Знаю:
в землю плоть мою опустят.
Верю:
я из плоти улечу.

Мать предостеречь меня хотела –
где мой друг, а где заклятый враг:
я и я –
мои душа и тело,
горний свет и непроглядный мрак.

То парим, то по земле елозим,
проходя субтропики и льды.
Здравствуй, осень!
Не кончайся, осень,
и дари мне сочные плоды.

4 октября 2012 года.

а я уйду, не скрипнув дверью

…а я уйду, не скрипнув дверью,
в котомку вещи не сложив,
уйду и, может быть, поверю,
что я дышу и, значит, жив,

что утром защебечут птицы,
что дрогнет лист под ветерком,
что под окошком три девицы
присядут поздним вечерком,

увижу я родные лица,
запахнет хвоей Новый год,
и папа с фронта возвратится,
и мама скажет:
– Данкен Гот!* –

и ляжет скатертью дорога
и позовёт в обратный путь,
и у родимого порога
меня дождётся кто-нибудь.

Я в это искренне поверю,
я буду сам с собой в ладу,
я молча постою за дверью
и тихо в комнату войду.

6 октября 2012 года.

*Данкен Гот (идиш) – Благодарение Богу.

Я сам себе сегодня

Я сам себе сегодня государь
и подданный того же государства,
я сам себе болезнь и сам лекарство,
я сам себе часы и календарь.

Пишу законы и вершу суды,
легко свои законы нарушая.
Власть у меня большая-пребольшая
во всех пределах суши и воды.

Я увожу в походы корабли,
командую эскадрой на просторе,
сам для себя я и старик, и море,
а также Модильяни и Дали.

Все Нобели и Оскары – мои,
посвящены мне оды и кантаты,
со мной идут народы на контакты,
поскольку жить без оных не смогли.

Мне чётко поступь времени слышна,
всё просто мне, как дважды два четыре.

Сижу один в неприбранной квартире,
а в магазин поехала жена…

8 октября 2012 года.

ПЕСНИ МУСОРЩИКА

30 сентября 2012 года я закончил карьеру садовника. Мне исполнилось 75 лет, а в этом возрасте работников изгоняют из райского сада.

Пришлось переквалифицироваться. Оказалось, что возраст 75 лет соответствует требованиям службы очистки города, и меня приняли мусорщиком. 11 октября 2012 года я приступил к работе.

I
Я с ног валюсь, но всё ещё иду,
держу фасон, стараюсь не сутулиться.
Я, труженик, всё время на виду,
я от говна и грязи чищу улицы.

Проходит мимо самый разный люд –
порою праздный, а порой затурканный –
и смачно жвачку под ноги плюют
и засерают улицу окурками.

Смотрю я на скопленье лиц и морд.
Я их люблю, люблю до колик в печени!
Я гражданами собственными горд –
они меня работой обеспечили!

Мне за труды вручит хозяин чек,
пожмёт ладонь приветливо и молодо.
Он в принципе хороший человек,
он не даёт мне умереть от голода…

II
Не сказано слово резкое,
а грубое-то тем паче.
Я вовсе говном не брезгую,
поскольку оно собачье.

Собачка сидит и тужится,
прижавшись к забору задом,
и вот засверкала лужица
и скромная кучка рядом.

Собачка махнула хвостиком,
засеменила дальше,
и носиком вертит остреньким,
и взгляд у неё без фальши.

Я вслед ей гляжу рассеянно,
вздыхаю многоэтажно,
а что Александра Мойсеевна*
подумает,
мне неважно.

* Александра Мойсеевна – синоним слова «ханжа».

III
Чего гадать на картах,
загадывать:
"Метну!"
Надел я жёлтый фартук
и в руки взял метлу.

Я вычищаю баки
и мусор со двора,
и льнут ко мне собаки,
коты и детвора.

Меня терзают мухи
и донимает зной,
и норовят старухи
посплетничать со мной.

Но не веду я усом,
не поднимаю глаз.
Я убираю мусор,
мне, бабки, не до вас!

15 октября 2012 года.

IV
Сегодня такое туманное утро!
Я капельки влаги стираю со лба.
Деревья – как будто,
заборы – как будто,
и светит – как будто –
фонарь со столба.

Бреду я, и мне перемолвиться не с кем –
на сердце и грусть, и печаль, и тоска,
и кажется улица снимком нерезким,
и очень зернистость его высока.

И я понимаю, что мутный и сам я,
а губы выводят негромкую песнь,
и только ладоней ко лбу прикасанья
удостоверяют:
я – вот он,
азъ – есмь!

V
Пописаю с утра для профилактики,
чтоб целый день из крана не текло,
порядок наведу в моей Галактике,
и станет в ней просторно и тепло.

Весь мой участок обеспечен урнами –
не так, как Марс, Юпитер и Сатурн,
я земляками окружён культурными,
да вот бросают мусор мимо урн.

Мне каждого счастливым сделать хочется,
я знаю сам, как человек раним,
а вот пришла бы Анка-пулемётчица,
и – очередь, и – очередь по ним!

VI
В моём кармане ни гроша нет
и в голове не мозг, а фарш,
но это вовсе не мешает
мне напевать весёлый марш.

Я собираю с маршем этим
тряпьё, дерьмо, клочки бумаг
и тихо улыбаюсь детям
и глажу кошек и собак.

Богатым стать не вижу шанса,
но у меня надёжный щит:
сейчас Второй концерт Сен-Санса
в моём мобильнике звучит…

VII
И сплетница, и сводня,
уже почти сестра,
преподнесла сегодня
улыбку мне с утра.

Спросила:
– Как здоровье? –
добавив: – How do? –
и наведённой бровью
кивнула на ходу.

Я умотаюсь за день,
я буду глух и нем –
её улыбки ради.
– I am, madam, I am…

17 октября 2012 года.

VIII
Дышу свободно, без огня и жжения.
Над головою не витает плеть.
А я твержу таблицу умножения,
чтоб, чёрт возьми, совсем не отупеть.

Прекрасный день! –
Безоблачно и ясненько,
голубизна переполняет глаз.
А я напоминаю первоклассника:
от «ноль-на-ноль»
до «десять – десять раз».

Я жрец всего прекрасного и вечного –
Бетховен,
Гёте,
Рафаэль
и Лем.
Собачье отличить от человечьего
на цвет и запах –
тоже без проблем.

Дворы и баки вычистил сегодня я.
Иду, глазею на снующий люд.
А ускоренье – это производная
от скорости по времени.

Салют!..

IX
Ничего не придумано нового.
Власть есть власть,
а народ есть народ.
Мне бессмертие не уготовано,
но подарен ещё поворот.

Жизнь была небогата подачками,
я нередко сбивался с пути.
А в конце приготовлена тачка мне
и метла.
И сказали:
– Мети!

Я совсем не ропщу на Всевышнего.
Он Творец наших судеб и мест.
Кто-то варит вареники с вишнями,
кто-то эти вареники ест.

Я свободно живу и раскованно,
не стыжусь ни поступков, ни дел.
Не грозит мне от жизни оскомина –
я не жадничал, не переел…

18 октября 2012 года.

X
ЭПИЛОГ

Бежит дорога, не пылит дорога.
Что впереди, сума или тюрьма?
А вот жена мне говорит, что много
в последних виршах у меня дерьма.

– Прости, родной, ты смотришь однобоко…
– Прости, смердит от каждого листа…
– Прости, твоя фантазия убога…
– Прости, ты перегрелся и устал…

Всё может быть.
Я умотался зá день.
«Быть иль не быть?» – лишь так стоит вопрос.
А под забором, блин, опять нагадил
какой-то очень некультурный пёс.

19 октября 2012 года.

Поэт и осень

Н.Б.

С высоты не меньше семимильной
свет струился на холмы и речку.
Лес поэту Наде Бесфамильной
золото своё вручил навечно.

Заслужила, что ни говорите!
Разметал порыв остаток тучи.
Побывала, говорят, на Крите?
И – вернулась!
Значит, дома лучше…

19 октября 2012 года.

Восторг рифмоплёта

Живу я, душу мучая,
как вскрывшийся нарыв,
и всё ищу созвучия
и перекличку рифм.

Они такие разные
на ощупь и на цвет.
Я личный праздник праздную,
как маклер свой процент,

шагаю вдоль поребрика,
сверкает мой оскал,
провозглашаю:
– Eureka!
Я рифму отыскал! –

и, напоён отравою,
я наломаю дров,
и подберу оправу я
из строя строк и строф.

Стихами в сердце раненный,
возвышен и нетих,
любуюсь я, как гранями
играет новый стих,

о дактиль ямбом брякаю,
в хорей влюблённый, как
пристрастный к амфибрахию
анапестный чудак.

22 октября 2012 года.

C’est la vie

Не тряси, подруга, телом,
как трясла немало раз,
если б вправду захотел он,
он бы сам тебя потряс.

Не стреляй зрачком колючим,
не преследуй, не лови.
У другой, как видно, лучше –
вот такая c’est la vie…

22 октября 2012 года.

Про жизнь

Приближается то, что задумано,
всё уверенней день ото дня.
Пусть на смертном одре чувство юмора
не покинет внезапно меня,

не возникнет видение жуткое,
не появится из-за угла.
Жизнь была удивительной шуткою,
остроумною шуткой была.

22 октября 2012 года.

…страна моя родная

Моя страна вся в молоке и мёде,
свободна и не знает рабских пут,
здесь люди одеваются по моде,
едят кошерно и кошерно пьют,

не устают от творческой работы,
все трудятся, и надо понимать,
что все без исключенья патриоты,
что значит: любят Родину, как мать,

и за столом у нас никто не лишний,
и по заслугам каждый награждён,
и золотыми буквами Всевышний
нам написал незыблемый Закон.

И я любуюсь собственным народом,
его победы все наперечёт.
Течёт страна и молоком, и мёдом,
но вот вопрос:
куда она течёт?

23 октября 2012 года.

ПЕРЕЧИТЫВАЯ М.Ю.ЛЕРМОНТОВА

1. Пессимистическое

Ночь прошла бессонная и длинная,
раньше б лёг, была б ещё длинней.
Сам себя из-под простынки выну я,
свет включу, да и расстанусь с ней.

Вспоминались разные события,
повторялись глупые слова.
Память-память!
Хочется убить её,
но она живуча и жива.

Были времена совсем не лучшие,
впереди неведомая муть.
Как сказал один поэт при случае,
"Я б хотел забыться и уснуть…"

2. Оптимистическое

Могу объяснить во мгновение ока,
в чём наши секрет и успех:
на севере диком стоит одиноко,
на юге – всегда и у всех.

М.Ю.Лермонтов.
Компьютерный рисунок автора –
по памяти…

25 октября 2012 года.

Право выбора

Хорошо б пожить над Рейном,
есть сосиски, пиво пить.
Для чего же быть евреем,
если можно немцем быть?

Можно быть ещё французом,
есть лягушечье рагу
и валяться кверху пузом
на Лазурном берегу.

Можно стать почти испанцем
на осьмушку или треть,
обольщать сеньору танцем
и в саду романсы петь.

Можно быть английским лордом,
итальянским травести
иль в Норвегии над фьордом
дом себе приобрести.

Можно быть и тем, и этим,
славно жить, плевать с моста,
объясняя малым детям,
кто на крест послал Христа,

проявляя прилежанье,
грея кости на песке.
Только Бог писал скрижали
на еврейском языке.

25 октября 2012 года.

Жизнь в раздрае

Я в раздраженье, даже в ярости,
что минул день
и два,
и три,
и я уже не ближе к старости,
а просто в ней самой, внутри,

что я с землёю связан намертво:
всей плотью – под,
всем духом – над,
похожий на кусок пергамента
почти музейный экспонат.

Я думу думаю и думаю,
что мне раздрай судьбою дан:
похожий внешностью на мумию,
не в силах не смотреть на дам.

Мой взгляд тревожный занят рысканьем,
я им вожу, как пёс хвостом,
и восстаёт в протесте искреннем
моё мужское естество.

Наверно, женщинам икается,
а мне подумалось о том,
что жизнь моя похожей кажется
на несъедобный суп с котом…

26 октября 2012 года.

Любите!

Жизнь такова и мир таков –
летят событья.
Любите бабы мужиков,
любите.

Идут тяжёлые бои,
летят снаряды.
Наденьте лучшие свои
наряды.

Они забросят меч и щит
и чувство долга.
Пусть чисто музыка звучит
и долго.

Найдите нежные слова,
смягчите взгляды,
чтобы кружилась голова –
так надо.

Прорвался из бутылки джин
и свистнул свите.
Любите женщины мужчин,
любите.

26 октября 2012 года.

Стихи про мужскую гордость

Вот такие, блин, дела,
просто мука! –
Другу милая дала,
вот же сука!

Я поставил ей на вид
не робея.
– В чём же дело? – говорит, –
дам тебе я. –

Выгибает тонкий стан,
щурит очи…
Ну, а я?
А я не стал! –
гордый очень…

26 октября 2012 года.

Наука и жизнь

Срифмовать могу хоть что я,
если нужно мне,
на походе или стоя,
лежа на спине –

вес, размеры и тарифы,
улицы, дома –
отыщу такие рифмы,
что – сойти с ума! –

чем болею, как лечусь я,
"против" или "за" –
опишу такие чувства –
прошибёт слеза! –

как взлетает с ветки птица,
как пасти гусей,
только чувству научиться –
мало жизни всей.
. . . . . . . .

Вот теперь пришёл к итогу
я на склоне лет,
научился, слава Богу.
– Чувствуй! –
Силы нет…

Дайте мне собраться с силой,
как в былые дни.
– Ты расчувствовался, милый,
ляг и отдохни…

29 октября 2012 года.

Всему приходит свой черёд

Всему приходит свой черёд –
удел души и тела.
Сегодня задом наперёд
мои штаны надел я.

Живу в тени и без прикрас,
незрим честному люду.
Наверно, в следующий раз
я их надеть забуду.

Ну, а потом, на склоне лет,
нелепо и печально
зайду зачем-то в туалет
и не сниму случайно.

Прости, страна, прости, народ,
за слово и за дело.
Всему приходит свой черёд.
Сегодня задом наперёд
мои штаны надел я…

29 октября 2012 года.

Слово о четвероногих

Алёнушке Ракитиной

Научился многому
я за годы многие.
Любы мне, двуногому,
все четвероногие.

Бегают по городу
и колышут рёбрами.
Как им любо-дорого
наше слово доброе!

Думы их неведомы,
но полны отчаянья.
Как они нам преданы,
их глаза печальные!

Так знакомы с палками
их бока опалые!
Слышал я, как плакали -
словно дети малые…

Обопрусь о тросточку,
повздыхаю с горечью.
Ну, а им бы косточку,
ну, а им бы корочку.

Мы уходим в логово
и кичимся качеством
и четвероногого
обижаем всячески.

29 октября 2012 года.

Нафига козе баян?

"Иль чума меня подцепит,

Иль мороз окостенит,

Иль мне в лоб шлагбаум влепит

Непроворный инвалид."

А.С.Пушкин, "Дорожные жалобы".

"Нафига козе баян?"

Вопрос без ответа.

Не предвидится угроза
в грозном мире бурь и гроз:
ни чумы и ни мороза,
хоть бы грипп или понос.

Инвалид был добрым малым,
да такие времена:
управляется шлагбаум
просто кнопкой у окна.

Но кручиниться не надо:
жизнь прекрасна, даль ясна,
у жены щепотка яда
для меня припасена.

И баян козе не нужен,
и морозы не страшны –
нужно быть полезным мужем
для расчётливой жены.

30 октября 2012 года.

ГРУСТНАЯ ПЕСНЯ
ПЕЧАЛЬНОГО МУСОРЩИКА

Не сорите и не плюйте –
не останусь я в долгу.
Улица, фонарь, безлюдье
и аптека – на углу.

Я с судьбой играю в жмурки,
правда – чаще в поддавки:
подбираю я окурки,
подтираю я плевки.

Я орудую метлою
ежедневно шесть часов,
пропускаю слово злое,
запираясь на засов.

В пребыванье одиноком
средь шутов и средь шутих
я себя представлю Блоком,
сочиню хороший стих.

Я дитя иного века.
Повздыхаю у столба.
Улица,
фонарь,
аптека
и Судьба.

1 ноября 2012 года.

Смена вех

Заявляю напрямую,
уйму слов наговорив:
– Баста, больше не рифмую!
Я вконец устал от рифм. –

Не бывать мне Пастернаком,
даже Кушнером не быть.
Под другим родившись знаком,
я явил иную прыть.

А явив, вздохнул:
– Доколе
рифмой мне бренчать пустой? –
Прозой я теперь глаголю,
как Пелевин и Толстой.

2 ноября 2012 года.

ВОСКРЕСЕНЬЕ

Иду, не замечая вех,
и сочиняю вирши
и поднимаюсь вверх и вверх –
всё выше я, всё выше.

Я вижу дали – вест и ост,
и сфер небесных донья,
я головой касаюсь звёзд,
я их беру в ладони,

кружу в небесных кружевах
над полною луною
и вижу головы зевак,
любующихся мною.

У самой бездны на краю,
неистов и раскован,
я "Оду радости" пою,
как Людвиг ванн Бетховен.

Земля несётся, не тужа,
сквозь сонм вселенских кодов.
Вдруг кто-то бросил с этажа
мешок гнилых отходов.

И я теряю высоту
и, недостойный рая,
вновь убираю и мету,
мету и убираю.

4 ноября 2012 года, воскресенье.

УПОВАНИЕ

У меня густые брови,
лысый череп у меня,
нет болезней, есть здоровье –
это значит, корм в коня.

Не подрагивают руки,
и не горбится скелет.
Не попросят денег внуки,
потому что внуков нет.

(Внуки есть, я это знаю,
но – за дальнею чертой.
Впрочем версия иная
существует вместо той:

«Не подрагивают руки,
и не горбится скелет.
Не попросят денег внуки,
потому что денег нет.»

Так, без хныканья и жалоб,
проживу, не горбя стан.
Сколько внуков набежало б,
если б денег я достал!)

Терпеливо жду итога,
не грызу зазря удил,
уповая лишь на Бога,
чтоб по-божески судил.

5 ноября 2012 года.

Ночь 1002-ая

Не рыжий, не конопатый,
не карлик и не горбун,
я деньги гребу лопатой –
гребу себе и гребу.

Рассвет мне являет краски,
я знойным лучом томим.
Из старой арабской сказки
явился я в этот мир.

Под ближневосточным небом,
где жили Абрам и Лот,
питаюсь водой и хлебом,
а дальше – что Бог пошлёт.

Лопатою и метлою
снимаю за слоем слой.
А племя у нас незлое,
и наш Шахриар незлой,

и сам я не очень жаден –
не вылететь бы в трубу.
Гребу и гребу.
И за день
чего-нибудь нагребу.

7 ноября 2012 года.

Чего тебе надобно, старче?

Жена довольна, собаки сыты,
я сам доволен и тоже сыт,
и небо, словно густое сито,
прохладным дождичком моросит.

Дождь омывает сады и судьбы,
стекают капли в ладонь с листа.
Таким бы утром прилечь, уснуть бы
и не проснуться, счастливым став.

Супруга завтра свой рот разинет,
собаки злобны, и ночь черна,
и жизнь тягучая, как резина,
продлится дальше.
А нахрена?

…Подует ветер, рассеет тучи,
жена прижмётся щекой к плечу,
и снова станет светлей и лучше.
Вопрос?
– Ты хочешь? –
Ответ:
– Хочу.

Жена довольна, подушка взбита,
и жизнь, как праздник, опять легка.
Лишь у рассохшегося корыта
сидит старуха,
ждёт старика.

8 ноября 2012 года.

МОЙ КАДИШ*

Жизнь и жестока, и жестка –
жестка, как жесть, она.
Порою в ней печаль-тоска
звучит торжественно.

Беда чужая и своя –
совсем не ложь она:
отцов хоронят сыновья –
уж так положено.

Не верится, но верь! но – верь! –
срамная весть она:
отец хоронит сыновей –
так неестественно…

Послушай и принять изволь
мои проклятия,
ношу я собственную боль.
Прошу понять её.

. . . . . . . . .

Такая мне боль досталась,
такое мне привелось…
Наброшу на плечи талес
и выстригу клок волос,

надрежу на блузе ворот
и выкрикну:
– Бог велик! –
Пусть знают и мир, и город,
что я хороню двоих.

Я вырастил и вскормил их
и им подарил страну.
Теперь хороню их, милых.
Похоронив, прокляну…

Проклятье отца – не шутка,
поступок отцовский дик.
Мне горько,
кошмарно,
жутко…
Проклятье отца – вердикт.

. . . . . . . . .

Текут, текут Евфрат и Нил,
и между ними лишний,
я сыновей похоронил –
живых!
Прости, Всевышний.

10 ноября 2012 года.

*кадиш (арам.) – святой. Еврейская
молитва, прославляющая святость
имени Бога и Его могущества и выра-
жающая стремление к конечному искуп-
лению и спасению. (Википедия)

Ко мне пришли два старых друга

Порой соображаю туго,
ступаю тяжко, как медведь.
Ко мне пришли два старых друга –
так просто, чтобы посидеть.

Они пришли и посидели,
поговорили и ушли –
без всякой пользы или цели,
а для души.

Мне дороги визиты эти –
без суматохи, неспеша,
и важно, что живёт на свете
душа.

11 ноября 2012 года.

ИТОГ

То ли глупость, то ли горесть,
мрак или туман –
непридуманная повесть?
сказочный роман?

Появился, пожил, помер,
только прах да пух.
ФИО, адрес, личный номер
вписаны в гроссбух,

где-то роспись, где-то прочерк,
круглая печать,
а в конце двенадцать строчек. –
Общая тетрадь.

12 ноября 2012 года.

О себе – с отвращением

Я по пути витиеватому
бреду, безропотен и мал,
и всё твержу, твержу "виват" тому,
кому руки бы не подал.

А он, и гордый, и напыщенный,
довольный тем, что я несу,
торчит, похожий весь на прыщик мой,
вскочивший на моём носу.

Перед его ничтожной тенью я
склонил и голову, и стан.
Прости, Господь, моё падение –
то, кем я стал и кем не стал.

13 ноября 2012 года.

Как делать стихи

Ну, с чем рифмуются «дожди»?
Со словом «жди»
и с «подожди»
или с «не жди» – бывает тоже.
А «тоже» с «и мороз по коже».
А где «мороз», там много «роз»
и «гроз»,
и «грёз»,
и «лоз»,
и «слёз» –
и всё «под мерный стук колёс».
А дождь стучит, мы это слышим,
стучит, а, стало быть, «по крышам»,
а по чему ж ещё стучать?
И резолюция:
«В печать!»

13 ноября 2012 года.

ТАМ

Там не бывает солнцепёка,
и ветра не бывает там,
там запросто встречают Блока
и Пастернак, и Мандельштам,

не ждут потопа или вьюги
и всё едино – север, юг,
всё всем известно друг о друге
и всё о каждой из подруг.

Там всё прилично и уныло,
как состязание в лото,
и не кричат «судью на мыло!»,
и не твердят – «а судьи кто?»

Лежит и не пылит дорога,
не поднимается весло,
и даже ухо у Ван-Гога
на месте.
Значит, приросло.

Вдали от нашей круговерти,
не вслушиваясь в звон монет,
никто не думает о смерти,
и смерти там в помине нет,

не ждут волнений или смуты
из Польши или из Литвы,
там все одеты и обуты,
все счастливы и все мертвы.

14 ноября 2012 года.

Запретная песня

"…а любовь Катюша сбережёт".
М.В.Исаковский, "Катюша", муз. М.И.Блантера.

"Около сорока ракет типа «Катюша» были выпущены
в течение дня по населённым пунктам Израиля из сек-
тора Газа". (19:11, 11 марта 2012 года)
Седьмой канал, –
http://www.7kanal.com/news.php3?id=287666

Мир обустроенный такой:
достаток, тишина, идиллия, –
как будто рухнула Бастилия,
и в нём с тех пор царит покой.

И каждый на планете сыт,
у всех на всё хватает времени,
и можно людям быть евреями –
ничто за это не грозит.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Тревожно вглядываюсь в ночь
и слушаю раскаты дальние,
и захожу тихонько в спальню я,
в которой засыпает дочь.

А дочери двенадцать лет.
Я голосом притворно-ласковым
её не успокою сказкою,
она мне не поверит, нет.

Луны заоблачная медь
струит на землю благодушие.
Я знаю: песню про Катюшу ей
я никогда не стану петь.

28 ноября 2012 года.

ПРО РАЙ В ШАЛАШЕ

"С милой рай в шалаше". –

Народное поверие.

Рай, он с милой и в шалаше,
если милая по душе,
если милая не доска,
если грудь её высока,

если в том шалаше простом
сервирован со вкусом стол,
а в углу кровать два-на-два,
так что кружится голова.

На поляне, где наш шалаш,
оборудованный гараж,
а внутри не мечта, а быль,
заграничный автомобиль –

скажем, «Вльво» или «Порше»
так украсят рай в шалаше,
что умчится в полёт душа
в предвкушении шалаша.

29 ноября 2012 года.

Облачный столп

А как рвались мальчишки в бой!
мы это чётко видели, –
чтоб поскорей прикрыть собой
страну, детей, родителей.

Гремел раскат, летела тень,
вдали разрывы ухали.
Они завидовали тем,
кто порох в жизни нюхали.

А небосвод был голубой,
и нет поживы воронам,
но тут пришел приказ:
– Отбой! –
и, значит, к мамам скоро им.

Хотя б царапина, ушиб,
ранение, увечие!..
Мальчишка улыбнулся: "Жив!" –
а рассказать-то нечего…

Так у мальчишек повелось,
у них такие правила…
А в эти дни седых волос
война у мам прибавила.

30 ноября 2012 года.

А спасти ль?

Я, тешащий душу сей виршей,
пытаюсь себя ублажить.
Но как бы суметь, о, Всевышний,
по жизни пройти не во лжи?

Преступники рядятся в ризы,
подонки идут впереди,
судьба предлагает сюрпризы,
что только – Господь, огради!

Слагается жизнь, словно повесть,
в ней замысел, фабула, стиль,
а также присутствует совесть –
затем, чтобы душу спасти…
А спасти ль?

3 декабря 2012 года.

Утреннее

В потоке мыслей пустых и вздорных,
в которые сам я себя поверг,
есть и такая:
сегодня вторник,
за ним среда,
за средой четверг,

а там уже и конец недели.
А сколько будет таких недель?
Все листья в скверике облетели,
а ведь недавно звенел апрель…

У нас декабрь.
На дворе ненастье,
грохочет гром и идут дожди.
И тут на счастье или несчастье
готова рифма –
"ты только жди".

Она бессмысленна и нелепа,
спаситель или растлитель душ,
но надо ей подчиниться слепо,
проснуться,
встать
и идти под душ.

4 декабря 2012 года.

Ты помнишь, Алёша?

Алексею Симонову

Ты помнишь, Алёша?
Ну да, разумеется!..
Да ты не сердись на меня, старика.
Пусть мельница мелет,
пусть всё перемелется,
закончатся муки,
и будет мука.

Ты помнишь, Алёша, просторы библейские?
Верблюды качаются, как корабли...
Мы рядом стояли.
И в солнечном блеске я
тебе указал на Массаду вдали.

Застыла под небом такая неброская
как память,
как символ,
как герб
или дот*.
"Она не падёт!" – говорит Новодворская,
и я соглашаюсь:
"Она не падёт!"

Её отстоять нам судьбою завещано -
и так, значит, надо, такие дела…

А Ласкина Женя, еврейская женщина,
когда-то в России тебя родила.

4 декабря 2012 года.

*дот – долговременная огневая точка.

Ох!

Я лыс, не то бы дыбом встали волосы,
сойти б с ума, но я известный псих.
Устал я от навязчивого голоса,
который мне начитывает стих.

Летят недели, пролетают месяцы -
так день за днём и так за часом час.
Я ждал, что он, быть может, перебесится,
пройдёт запал, закончится запас.

Стал к рифме привередливым и к слову я:
не донимай дешёвкой старика, -
а у него уже готова новая
и вовсе не последняя строка.

Его я слышу, но совсем не вижу я,
не то б схватил и рубанул сплеча.
Прошу, друзья, что если всё же выживу,
врача пришлите
или палача.

5 декабря 2012 года.

Случайная встречная

С наколкою, с банкою пива,
с серьгою на нижнем ребре,
как будто росла, как крапива
в сортирном углу во дворе.

И жопа, и сиськи наружу,
но всё это поза и блеф.
Вглядевшись, я в ней обнаружу
осанку былых королев.

Однако, живёт, сквернословя,
не в силах подняться со дна.
Ужель она голоса крови
не слышит, оставшись одна?

5 декабря 2012 года.

Грустные размышления

Я, обласканный осанною,
был красив, как манекен,
а любим был папой с мамою,
больше, кажется, никем.

Неотмеренными дозами
мне озон вливался в грудь,
должен был быть устлан розами
уводящий к славе путь.

…Что задумано, не сбудется,
не воспримется всерьёз,
и заменит путь распутица,
в ней не видно будет роз.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мне окрасьте синькой бороду,
дайте крепкого вина,
по селу или по городу
поведите, как слона.

Стану петь я и приплясывать,
потешая вся и всех.
Будет сбор у вас и кассовость,
популярность и успех.

Круче смог бы я и пуще, но
скоротечны будут дни.
Много Богом мне отпущено,
много отнято людьми.

6 декабря 2012 года.

Пятница,
утро городского мусорщика.

Звенит будильник.
Так охота спрятаться,
махнуть рукой, вздохнуть с досадой:
– Эх! –
Конец недели, наступила пятница,
а это значит – выходной у всех.

Проснулся, встал и, вновь заснуть не пробуя,
тащусь, как ко всему привычный мул,
и на себя напяливаю робу я,
и на ноги ботинки натянул.

Спина, не горбись, незачем сутулиться!
Расправься, грудь, стремись всегда вперёд!
И будет у народа чистой улица,
которую засрал вчера народ.

7 декабря 2012 года.

ДУМЫ СТРАННИКА

Куда ведут пути-дороги,
мои дороги и пути?
Чьи неприступные пороги
они не в силах обойти?

В какие мне стучаться двери,
чтобы войти и отдохнуть,
надеясь, веря и не веря,
что их откроет кто-нибудь?

Бреду я, простирая руки,
то Дон Кихот, то Робин Гуд.
Ни сыновья мои, ни внуки
меня к себе не позовут.

А в странствиях моих неближних,
воды напившись из горсти,
я взглядом отыщу булыжник,
чтоб сесть и дух перевести.

13 декабря 2012 года.

В магазин за хлебом

Луна ущербная и жёлтая
окрасила ночную синь.
Иду с плетёною кошёлкой я
за хлебом
в дальний магазин

дорогой снежною и санною.
Мерцают звёзды в вышине.
Мы тут живём на пару с мамою,
а папа на большой войне

ползёт по снегу под бомбёжками
среди совсем чужой зимы,
а я перебираю ножками,
обутый в рваные пимы*.

Мороз дубит и нос, и щёки мне.
Я варежкой лицо потру
и посмотрю одними щёлками –
глаза слезятся на ветру.

Крепчал мороз, такой неистовый,
особенно для доходяг,
но всё же я стоял и выстоял
в бесчисленных очередях.

…Я детство памятью потрогаю,
припомню дух военных зим
и побреду другой дорогою
за хлебом
в ближний магазин.

14 декабря 2012 года.

* пимы – так на Урале называли валенки.

Именинное

Я лыс, а, значит, не лысею.
Не покоряю города.
Себя готовлю к новоселью
последнему и – навсегда.

И всё,
и нечего добавить.
Убавил вес и рост.
Притом
мне говорят, что худоба ведь
не признак, даже не симптом.

Пристрастен к молоку и чаю
и пью их с самого утра,
а женщины, что я встречаю,
они – то врач, то медсестра.

Друзья желают мне (в подпитье)
таких ещё полсотню лет.
Их слушая, готов купить я
верёвку или пистолет.

Нет, я не озабочен этим
и не стремлюсь ещё ко дну,
а вот на зло врагам и детям
до юбилея
дотяну.

19 декабря 2012 года, день рождения.

Я усач-бородач

Я усач-бородач.
Ничего не хочу я.
Ем засохший калач,
воду пью ключевую.

Не похитит звезду
из-под купола леший,
не вернётся к гнезду
аист мой овдовевший.

Спят под старой доской
тихо мышки-норушки,
и наполнен тоской
каждый угол избушки.

Я, усач-бородач
неприметный и хлипкий.
Мне играет скрипач
на расстроенной скрипке –

надоедливый гном
на скрипучих ступенях.
И растёт под окном
непролазный репейник.

Перекошена дверь
и проржавлены петли.
…Злобным слухам не верь,
это зависть и сплетни.

21 декабря 2012 года.
(Стихи сочинены до конца света,
а записаны после).

Творческие терзания

Накинув на плечи сорочку,
я наскоро съел бутерброд,
а мысли не строятся в строчку,
а мысли приходят вразброд.

И значит – увы! – неподвластен
мне
утром задуманный стих,
и я совершенно не мастер,
а лишь самозванец и псих.

Сижу, над бумагой кручинясь,
вздыхаю о доле лихой,
но как-то само получилось,
что вышел экспромт неплохой.

Ликуй, черепная коробка!
Твори непростые дела!
А мне уже налита стопка
и завтрак жена подала.

Я буду глотать с аппетитом
и торт, и салаты, и мусс,
я стану известным пиитом,
а в старости прозой займусь.

24 декабря 2012 года.

Клещ-лещ-клещ

Клеща лишили буквы "ка",
и приняла леща река,
и лещ качался на волне
и на боку, и на спине,
и было радостно, пока
лещу не возвратили "ка".

Теперь наш клещ лежит в тоске
на донном, на сыром песке,
глядит туда, глядит сюда –
и там вода,
и тут вода.

Всем обитателям реки
присущи хвост и плавники,
а клещ имеет букву "ка",
но ни хвоста, ни поплавка.

Клещ отощал и занемог,
ему б вцепиться в пёсий бок,
но всем известно, что нигде
собаки не живут в воде.

24 декабря 2012 года.

ЗАКРЫТЬ БУДУЩУЮ КНИГУ