Гибель миров

Уйдём, как шумеры, уйдём, как хазары,

погаснем, как красные звёзды Кремля,

исчезнем, как мамонты и динозавры,

и станет погостом планета Земля.

Пришельцы склонятся над картой Европы,

в Антарктике вскроют полярные льды,

уставятся в теле– или в микроскопы

и будут чесать просвещённые лбы.

Рассядутся в кресла спокойно и чинно

и умных теорий придумают тьму,

и станут отыскивать первопричину:

откуда? куда? отчего? почему? –

и каждой догадке, и смелой, и робкой,

поверят, поскольку любая важна.

Да просто, разгневавшись, Красную Кнопку

нажала моя дорогая жена…

4 июля 2011 года.

____________

Из Протокола научной полемики:

"ВОПРОС: Был ли доступ?

ОТВЕТ: Доступа не было, но был выступ, вот и нажала…"

Конец цитаты.

На снимке – Вика в момент нажатия…

(Изображение сохранилось в камере наблюдения).

 

СПАСИБО ПАЛАЧУ

Триптих

I Благодарность

(Из средневековой поэзии)

Мой конвоир, придя за мной,

мне свяжет руки за спиной,

взойдёт со мной на эшафот,

меня уложит на живот,

палач, в нехитром деле скор,

поднимет надо мной топор,

и попрошу я палача:

"Пожалуйста, руби с плеча…"

Он сделает глубокий вдох,

и я успею охнуть:

"Ох!",

затем покой,

и я лечу,

шепча:

"Спасибо палачу".

4 июля 2011 года.

II НЕПОНЯТНЫЕ СТИХИ

Руки мне заломив за спину,

притащили меня, голого,

распрямился палач заспанный

и легко мне отсёк голову.

Подобрали мою голову

и обтёрли её дочиста,

завернули меня, голого,

имя вывели и отчество.

Был рассвет, пал туман, росы ли,

или воды текли талые.

А меня увезли, бросили

и уехали, и оставили.

Я нащупал мою голову,

невредимой нашёл поутру,

поглядел на себя, голого,

почесал пятернёй бороду.

На простынке лежим белой мы,

пятки ты завела за спину.

Вроде всё по-людски делаем,

а за дверью палач заспанный.

Из книги "Байки старого артиллериста" (1998) –

http://www.iliavoit.narod.ru/books_ilia/POEMS/artill.htm

III

  

Шепнула жертва палачу:

– Руби, ведь я за всё плачу…

Сказал палач, ощерив рот:

– Чур, только денежки вперёд!

Из книги "Байки старого артиллериста" (1998) –

http://www.iliavoit.narod.ru/books_ilia/POEMS/artill.htm

 

НБ

                  "Мой Рим к твоим ногам почти низложен…"

                  Надежда Бесфамильная – «В тугую косу мысли заплету»

                  http://stihi.ru/2011/07/06/62

Пусть Рим падёт к ногам (а также мир)!

Пусть всё падёт, но естество – воспрянет,

настигнет, одолеет и тиранит,

и всё едино – вечность или миг…

Победа, пораженье… – всё равно,

что Рим, что мир,

безмерность или точка…

Но пусть в траве кузнечики стрекочут,

и – Реквием с Девятой заодно.

9 июля 2011 года.

 

ПРИГЛАШЕНИЕ К ТАНЦУ

Нота к ноте, нота к ноте –

к чёрту звон монет!

Мне играют на фаготе

старый менуэт!

Звонко капают минутки

в синеву небес.

Мне дудит дудец на дудке

танец полонез!

А за каждым поворотом

на витке любом

упивается фокстротом

труженик тромбон!

Дабы я не волновался –

дескать, что за стиль! –

попрошу, чтоб в ритме вальса

Венский лес грустил.

Притулилась панка к пану,

обнял панку пан.

Им теперь по барабану

старый барабан.

По орбите в звёздном глянце

проплывает шар.

В каждом звуке, в каждом танце

есть особый шарм!

Мягче, скрипки!

Ярче, трубы!

Выше взмах руки!

Что за блюзы, что за румбы,

что за гопаки!

Без уныния и лени

пляшут стар и млад,

только старые колени

к дождичку болят…

16 июля 2011 года.

 

ТАКАЯ ЖИЗНЬ

Грудь её нежно поглажу рукою

и возбужу её, и успокою.

Трепетно, без суеты

выпью с ресничек солёные росы:

– Брось, дорогая, ну, что за вопросы!

Ты,

только ты,

только ты!..

Слово "люблю" я не вымолвлю всуе.

Завтра другую себе нарисую –

светлый прообраз мечты!

Вытру с ресниц её горькие росы:

– Брось, дорогая, ну, что за вопросы!

Ты,

только ты,

только ты!..

Ну, а потом всё над той же подушкой

кто-то другой назовёт её душкой,

гением чистой любви

и, осушая сладчайшие слёзы,

бросит к ногам её алые розы:

– Ты,

только ты… –

C'est la vie.

18 июля 2011 года.

 

ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

                        «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!»

                        Д.Фонвизин, "Недоросль".

                        «Чему смеетесь? Над собою смеетесь!»

                        Н.Гоголь, "Ревизор".

                        «Никого со мной нет.

                        Я один…

                        И – … зеркало…»

                        С.Есенин, "Чёрный человек".

Жизнь струится, словно лента,

мчит, как шарик голубой.

Если я смеюсь над кем-то,

это значит – над собой.

Кто-то жизнь мою коверкал,

где-то что-то предрекал.

…Прохожу я мимо зеркал

(или, может быть, зеркáл?)

Я смотрю, а в сердце жженье,

вот-вот голос возопит.

Это что за отраженье?

Что за рожа!

Что за тип!

На Фортуну глядя строго,

я вращаю колесо.

Персонаж-то –

из Ван-Гога

или –

даже! –

Пикассо!

(Мне нутро кричит:

– Покайся!

На сознанье давит груз:

– Следует писать "Пикассо"! –

Он испанец, не француз!)

На меня угрюмо, косо

наведён пытливый глаз.

Будь по мне хоть эскимосом

этот чёртов богомаз,

будь он Путин или Меркель

или даже Ким Ир-Сен,

но – чего он наковеркал

на потеху вся и всем?

Отвратительная рожа –

просто каждая черта!

На кого-нибудь похожа?

Не похожа ни черта!

Нужно срочно вызвать мента,

выйти с мельницами в бой…

Вот стою, глумлюсь над кем-то.

А выходит – над собой.

 

НА НОВОМ ПОПРИЩЕ

Я прошлое спалил до тла

и думами в ночи не маюсь.

Теперь мне грабли и метла

понятней, чем Display и Maus*.

Не постигаю, не расту,

а доживаю постепенно,

сгребая палую листву

под звуки Баха и Шопена.

С дорожек убираю сор,

мне Моцарт дарит allegretto,

омыт дождями мой простор,

пространство солнцем обогрето,

а Суллиман**, коллега мой,

на мэhандэса*** скорбно пялясь,

стоит, качает головой

и у виска вращает палец…

22 июля 2011 года.

                                                               

* Display, Maus – компьютерные
аксессуары экран и мышка.

** Суллиман – мой друг, коллега
и учитель, садовник с двадцатипя-
тилетним стажем, житель бедуин-
ского города Рáhата в Негеве.

*** мэhандэс (иврит и арабский) –
инженер.

 

Я так устал от непосильной ноши

Я так устал от непосильной ноши,

от клеветы, невежества и лжи!

Вершат суды глумливые святоши,

и учат жить святейшие ханжи.

Вердикт выносит постановщик действа:

он вышел к рампе, выгнулся дугой,

и зал поверил: свергнуто Злодейство

(не в этой постановке, так в другой).

Но в той, другой, мне не осилить роли. –

Трагедия переродится в фарс.

…Из-за кулис пронырливые тролли

мне корчат рожи в профиль и анфас.

А я несу назначенную клажу,

карабкаюсь на хлипкие леса

и – не по роли! – непрестанно глажу

по рыжей холке ласкового пса.

(Ну, а в конце правдивых этих виршей

оставил автор свой прощальный след:

"Сбежал директор с кассой и с кассиршей.

Театр закрыт.

Спектаклей больше нет".)

24 июля 2011 года.

 

ВОСТОЧНЫЕ СЛАДОСТИ

                                             Вике

Моя любимая, родная!

За столько лет и столько зим

я про тебя так много знаю,

как про Аллаха муэдзин.

И я готов с высокой вышки

под высью нежно голубой

кричать о том, что звёзды вышли,

но не сравниться им с тобой.

Скажу, тебе слагая гимны

и жизни подводя итог,

что ты, в сравнении с другими…

Да кто б с тобой сравниться мог!

Спешу в родимые пенаты

сквозь ливни, зной и суховей

и, позабыв, что мы женаты,

опять прошу руки твоей.

А ты, без признаков волнений,

лишь мановением ресниц,

прикажешь молча:

– На колени! –

и я паду смиренно ниц.

Скукожатся пространства в дунам*,

и ты поймёшь, как я пойму,

что эти строки я придумал

ко дню рожденья к твоему.

Я обожаю дни рожденья,

и, отмечая этот день,

готов я стать твоею тенью

и тут же удаляюсь в тень.

Я поступаю очень мудро,

ни чувств, ни мыслей не тая:

вот подожди –

настанет утро,

и ты почувствуешь, кто я!

1 августа 2011 года.

                                                                                                   

* Дунам (от турецк. dönüm) – единица измерения площади (1000 кв.м.) в странах на территории бывшей Османской (Оттоманской) империи, в состав которой входил и современный Израиль.

К сведению мировой общественности: день рождения

прозаика и поэта Виктории Орти состоится 12 августа

каждого года.

Принимаются поздравления и подарки (предпочтительно

и то, и другое вместе).

 

К Тебе обращаюсь

                                                "К Тебе обращаюсь" –

                                                название второй книги стихов Виктории Орти.

Войди в мой дом и протяни мне Руку,

послушай мой бесхитростный рассказ.

Я пережил раз-руху и раз-луку,

и раз-… ещё и много-много раз.

Но я не стал враждебней или скрытней. –

Открыта грудь,

забрало, прочь с лица!

Да что ещё Ты можешь подарить мне? –

ну, кроме малой толики свинца…

И это было.

Память будоража,

в чело упершись собственным перстом,

я понял:

Ты ко мне приставил Стража!

Он спас меня.

Теперь войди в наш дом.

8 августа 2011 года.

 

ВИКЕ ПОД НАСТРОЕНИЕ

Люблю поспать после обеда,

а после сна люблю поесть.

Виктория – она Победа

над всем, что было, будет, есть.

Она накормит и уложит,

поднимет собственной рукой.

Подумаю – мороз по коже:

вот, блин, удачливый какой!

8 августа 2011 года.

 

Размечтался…

Кошу траву, поскольку я садовник,

привыкший и к косе, и к топору,

а сам мечтаю:

возвести бы домик

на берегу реки в густом бору,

на дверь повесить ржавую подкову,

варенья наварить в большом тазу,

купить себе козу или корову

(а можно и корову, и козу),

кормить с ладони белку или зайку,

в ночи глядеть на звёздный карнавал,

облапать полногрудую хозяйку

и утащить её на сеновал.

18 августа 2011 года.

 

ЗА ЧТО?

                                                   Вике

Смеялась, обнажала плечико

да ослепляла кожей матовой.

Мне и сказать-то было нечего,

я нервно лишь слюну проглатывал.

В кругу ровесников мурлыкала,

любила кофе с сигаретою,

да мне, лысеющему, выкала,

и принимал  за норму это я.

Но вот случилось полнолуние

(а надо бы сказать – затмение),

закашлялся, глотая слюни, я,

да вот не умер тем не менее.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Прикрыты голова и плечико,

ты в Небесах (хотя бы мысленно),

и вновь сказать мне вовсе нечего,

лишь пред тобой склоняю лысину,

да продолжаю перемалывать

вопрос простой – до заикания:

за что , никак не понимаю я,

жена досталась вот такая мне?

25 августа 2011 года.

 

Утренняя молитва

В моём мобильном телефоне,

когда никто мне не трезвонит,

могу я с музыкой общаться –

от Альбинони и до Шварца.

Я никуда от них не денусь. –

…Идёт в наушниках старик

и молится:

– О, Амадеус!

– О, Людвиг ван!

– О, Фредерик!

Бредёт он по знакомой тропке,

вокруг не замечая лиц,

а в черепной его коробке

и шум дождя, и пенье птиц,

и грома первого раскаты,

осенний вздох, весенний гам,

сонаты, фуги и токкаты,

полёт арпеджио и гамм.

О, Боже мой, какая месса

доносится из Поднебесья!

А я макушкою качаю:

"Успеть бы к утреннему чаю…"

2 сентября 2011 года.

 

МОЛЬБА

Живу я, непутёвый дед,

с судьбой моей не споря,

немало зим, немало лет

с тоской в душе и взоре.

Среди немыслимых затей,

в тревогах непокоя

я проклял собственных детей

(не дай вам Бог такое!).

Но, зная всё, что впереди,

я, жизнь свою итожа,

прошу:

от внуков отведи

Твою немилость, Боже! –

молю я, непутёвый дед,

Твой – и душой, и телом,

проживший много зим и лет

на этом свете белом.

11 сентября 2011 года.

 

ПОЭМА О ВОДЕ

               "Вода, вода,кругом вода".

                    Песня А.Островского и К.Ваншенкина

                    "Как провожают пароходы".

Черноволос, беловолос

и – безволос теперь я.

Узнать мне в жизни довелось

и крахи, и потери.

Я знал заботы и труды,

бывал во многих странах.

О, сколько утекло воды

в моих дырявых кранах!

Несётся время в никуда –

оборваны поводья.

"Вода, вода, кругом вода".

Безвременье.

Безводье.

11 сентября 2011 года.

 

О ПОГОДЕ?

Метеоролог то дождём стращает,
то обещает нестерпимый зной,
а у меня зонта нет и плаща нет.
Зимою, летом, осенью, весной

так и живу, открыт лучам и струям,
в пространстве, что землёй и небом меж,
и луч ко мне доходит нефильтруем,
и дождь небесный орошает плешь.

Настанет срок, умру в своей постели,
не заслужив ни грамот, ни наград.
А сводка сообщает:
на неделе
без перемен…
Ну, а на самом деле
по всем приметам снова будет "град"*.

15 сентября 2011 года.

                                                                       

*Арабы обстреливают Израиль с тер-
ритории Газы снарядами типа "град".

 

ПЕРЕПИСКА С ПОЖЕЛАНИЯМИ

            «Илья, "Болдинская осень", похоже,
            приходит не только к классикам…»

            Елена Тамаркина – из «Комментария»
            в блоге сетевого журнала «7 искусств».

            15 Сентябрь 2011 в 10:59

                                                   Лене Тамаркиной

У Господа чего-нибудь да просим
и я, набравшись храбрости, молю:
Ты не дари мне "болдинскую" осень,
Ты подари попроще, но мою.

Мне ни к чему Наталья Гончарова
и пасынок французского посла,
а чтоб моя жена была здорова
и работяща, и не очень зла,

чтобы врагов замучила короста,
чтобы всегда чесалась голова,
а у меня стихи писались просто
и приходили нужные слова.

15 сентября 2011 года.

 

ГРАЧИ УЛЕТЕЛИ

(птичек жалко…)

Тоска такая синяя,

тоска такая жёлтая,

тоска такая красная

зелёная тоска!

Мне так всё опостылело,

я сам себе:

– Пошёл бы ты! –

и лишь одни согласные

слетают с языка.

А утро очень раннее –

такое утро серое,

и размышленья разные

теснятся у виска,

и при любом старании

не может быть измерена

тупая, безобразная

и чёрная тоска…

18 сентября 2011 года.

 

ЗНОЙНЫЕ ВИДЕНИЯ

                                                Вике

"Жар костей не ломит".
Пословица.

"Розмарин – …чудесное растение
может сделать человека счастливым,
избавить от злых снов
и сохранить молодость".
Сайт «Гастрономъ.Ру»

"Чай не пьёшь – какая сила?"
Пословица.

"Старый конь борозды не испортит".
Пословица.

Знойный день меня разморил.
Я лежу, седой и помятый.
Заварю себе розмарин
и чайку приготовлю с мятой.

Улыбнёшься мне:
– Нацеди!
Луч растает в твоём стакане.
Эдак вместе до ста двадцати
мы с тобой, глядишь, и дотянем.

Буду, бодренький старичок,
удивлённо твердить:
– Неужто?..
Ты придёшь ко мне под бочок,
дорогая моя старушка.

Я, конечно, скажу:
– Ну, что ж… –
и, конечно же, поднатужусь.
Ты в глазах моих не прочтёшь
весь испуг мой и весь мой ужас.

Я, конечно, не подведу,
крестный путь мой пройду спокойно.
Перепашет всю борозду
неизменный твой старый конь-то!

Ты заваришь мне розмарин
и чайку приготовишь с мятой.

…Вот лежу я, седой, помятый. –
Это зной меня разморил.

28 сентября 2011 года.

 

Обладаю я бесспорным плюсом

Обладаю я бесспорным плюсом:
всем давно известный ветеран,
выношу я добровольно мусор,
уходя из дома по утрам.

Я, конечно, не умалишённый
и отнюдь не юный пионер,
но меня и матери, и жёны
ставят мужикам своим в пример.

Повязав на бёдра чистый фартук,
вот уж сколько зим и сколько лет
мне жена готовит утром завтрак,
днём спешит подать на стол обед,

и, любовно на меня уставясь,
гладит по плечам и по бокам,
ну, чего там говорить – на зависть
всем на целом свете мужикам.

Я и старый, я и неказистый –
возраст мой давно не для любви,
в небе для меня звенят монисты,
а в душе гнездятся соловьи.

Я уверен, жизнь прожив большую
без тревог и без душевных ран:
дело в том, что мусор выношу я,
уходя из дома по утрам.

30 сентября 2011 года.

 

УДАЧНЫЙ ДЕНЬ

Бог день даёт, даёт и пищу
и разных впечатлений тыщу,
нередко поднимает ввысь
всего одна, но всё же мысль.

Случиться может, что и тело
сгодится на благое дело
(хоть не всегда хватает дел
для всех к делам готовых тел).

Но если утром солнце встало,
а дочка книжку пролистала,
и если, прав или неправ,
не заработал утром штраф,

и, как ни странно, у подруги
исчезли разом все недуги,
и весела она, и вот
уже к себе меня зовёт,

а после на скрещенье улиц
прохожие мне улыбнулись,
день, откровенно говоря,
был прожит, стало быть, не зря.

30 сентября 2011 года.

 

МАМЕ

Ах, Евгенья Ильинишна!
Как смогла ты, ей-ей,
повториться так в нынешней
юной внучке твоей? –

не седая, не старая,
наяву, не во сне.
Как глаза твои карие
улыбаются мне!

Ты в судьбу мою веришь ли –
там, в дали голубой?
Вот стою я, теперешний,
весь, как есть, пред тобой.

Неизбежно старение,
убывает кредит,
а твоё повторение
душу мне бередит.

30 сентября 2011 года.

 

Дневник покойного сослуживца

"Не ем, а питаюсь согласно науке.

Не пью, промываю водой организм.

От солнца скрываю и ноги, и руки.

Себя очищаю при помощи клизм."

"Встаю на рассвете, ложусь на закате.

Совсем не смеюсь, избегаю морщин.

Имею спокойный и ровный характер.

Не пью, не курю – в силу тех же причин."

"Два раза в неделю вступаю в контакты –

и только с женой, так налажен мой быт,

поскольку случайные связи и акты

приводят к явлениям триппер и СПИД."

"Сия установка моя нерушима –

всё чётко и ясно.

Не рубим с плеча."

А ниже приписочка:

"Сбила машина.

Скончался на месте".

И – подпись врача.

На кладбище было всё чинно и просто.

Потребовал кто-то:

– По полной налей! –

Сперва помянули усопшего тостом,

потом надрались до зелёных соплей.

Наутро опять помянули украдкой. –

А как же без этого? Так повелось!..

Потом занимались какой-то тетрадкой –

листали, читали, смеялись до слёз.

Post Scriptum

Вопрос из публики:

– А про какую страну речь?

Ответ:

– Да про любую. Теперь везде наши люди.

4 октября 2011 года.

 

У птиц такой удел

У птиц такой удел,

у них такая участь –

их окрылённость тел

и голосов певучесть.

У птиц такая стать

и чувство равновесья –

умение взлетать,

бросаясь в поднебесье.

Наверное, не зря

для них восторг и новость

рассветная заря,

и сумерек лиловость.

А ночью птицы спят,

дыханье соразмерив,

от клювов и до пят

угревшись в гуще перьев.

Над ними звёзд редут,

полночные зарницы…

Во сне они растут.

Во сне летают птицы.

10 октября 2011 года.

 

ДОБРАЯ СКАЗКА БЕЗ ПРАВОЙ РУКИ

                                 "Пусть отсохнет моя правая рука".

                                 Библейская форма клятвы.

                                 "Никогда не говори 'никогда'"

                                 Старая мудрость.

Пусть отсохнет моя правая рука –

мне не будет двадцати, сорока,

потому что никогда, никогда

не вернётся в реку та же вода.

Никогда не скажет "папа" мой сын,

лишь посмотрит злобно взглядом косым,

потому что очень лживой была

та, кто этих сыновей родила.

Но однажды, клятвам всем вопреки,

я лишусь внезапно правой руки,

потому что, пробудившись чуть свет,

обнаружу: мне опять двадцать лет,

и увижу: рядом вовсе не та,

и во взгляде не сквозит пустота,

для детей я стал любимым отцом…

Эта сказка с очень добрым концом.

11 октября 2011 года.

 

ОГЛЯДЕТЬСЯ… РАЗОБРАТЬСЯ…

Так хочется оглядеться,

так хочется разобраться. –

Однажды случилось детство,

и даже сложилось братство.

Однажды… случилась юность,

и много моглось, хотелось,

но вот Земля повернулась, –

и вдруг наступила зрелость.

Не стало былого пыла,

от пыла осталась вялость.

Но было ведь! Было, было!

Куда оно всё девалось?

Подходит к финалу действо,

бессмысленный нажит опыт,

и некогда оглядеться,

а время уже торопит…

13 октября 2011 года.

 

ДРУГУ

Здорóво, пёс, здорóво, друг, здорóво!
Ты никому не сделал в жизни зла.
Но ты и не коза, и не корова,
и пользы от тебя, как от козла…

Резона нет бессмысленным потугам,
попыткам взвесить "против" или "за".
С тобою я беседую, как с другом,
и время провожу "глаза-в-глаза".

Я ссорюсь то с детьми, а то с женою,
порою спор напоминает бой.
Но ты умеешь в мире жить со мною,
а я терпим в общении с тобой.

Махну на обстоятельства рукою,
махнёшь на обстоятельства хвостом.
Как благостно содружество такое!
Давай поговорим о сём – о том.

Продлится время в бдении бессонном,
растают недопониманья льды.
Я буду пить остывший чай с лимоном,
тебе из крана нацежу воды.

Промчится ночь.
Поточим вместе лясы,
по холке нежно потреплю тебя,
и никаких не будет разногласий
у нас с тобой в вопросах бытия.

21 октября 2011 года.

 

У птицы было сломано крыло

У птицы было сломано крыло.
Трепали птицу и коты, и кошки,
и не могла клевать зерно и крошки
и понимала, что не повезло,
и тихо умирала на траве,
и перья отсырели и обвисли,
и путались простые птичьи мысли
в её изящной птичьей голове.

А я гулял с моим любимым псом.
Мой пёс умён и добр, и даже очень.
Гуляя, мы болтали между прочим,
о чём? – не помню,
так, о том – о сём.
Мы с ним друзья и потому на "ты",
и из-за этих наших отношений
не надеваю я ему ошейник.
Прервав беседу, прыгнул пёс в кусты.

Вернулся он буквально в тот же миг,
я даже не успел и возмутиться.
Он, бережно,
пораненную птицу
держа в зубах,
передо мной возник.
Да и не птицу – серенький комок,
в нём были клюв и два печальых глаза.
А пёс возник и бессловесно сразу
свою находку положил у ног.

Ну, вот и всё.
Сидим мы за столом –
моя семья.
Как хорошо, однако!
Мы все дружны –
и дети, и собака,
и птица с переломленным крылом.

22 октября 2011 года.

 

ПРАЗДНИКИ

Кончились праздники*, и начинаются будни.
Кончилось лето.
В субтропиках осень тепла.
Улица стала намного теперь многолюдней,
хоть малолюдной она никогда не была.

Что-то кончается, значит, другое начнётся. –
В мире всегда предостаточно планов и тем.
Жизнь – это маятник.
Если он вправо качнётся,
будьте уверены, влево качнётся затем.

Дни провожу между мнимыми адом и раем.
Тщетно пытаюсь победно взойти на Парнас.
Кажется нам, что мы сами пути выбираем,
только пути выбирают придирчиво нас.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ветер безумствует в кроне промокшей оливы,
застила туча небесную ясную синь.
Зимы у нас зачастую бывают дождливы,
значит, еврей о дожде не напрасно просил.

Талесы** лягут на головы, спины и плечи,
с гор в Иордан устремится большая вода,
и загорится на праздничном небе звезда. –
Время евреям зажечь ханукальные свечи.

23 октября 2011 года.

                                                                                                           

* Вчера закончился праздник дарования Торы Симхат
Тора, завершивший восьмидневный праздник Суккот.
** Тáлес (идиш) или талúт (иврит) – ритуальная ткань,
покрывающая голову, плечи и спину еврея во время мо-
литвы.

 

Так случилось…
Графоманские стихи,
которые не войдут ни
в одну книжку.

"Поле, русское поле,
я твой тонкий колосок".
Песня Яна Френкеля и Инны Гофф "Русское поле".

Так случилось:
поневоле:
в бездорожье, средь дорог
очутился в русском поле
я, еврейский колосок.

Шли дожди и дули ветры,
жгли морозы, падал снег,
бессловесный, безответный,
я ответ держал за всех.

Но по щучьему веленью,
как? – не знаю, не скажу –
я попал в одно мгновенье
на еврейскую межу.

Ну, межа или делянка
или просто коридор,
но – пошла такая пьянка,
режь последний помидор!

Нет уж дней тех мрачных боле…
Но случилась маета:
на большом арабском поле
залегла делянка та.

Так, делянка-неделянка,
просто узкий коридор,
но – пошла такая пьянка,
где ж последний помидор?

Ни дождя, сплошные ветры,
оголтелый суховей.
И стою я, безответный,
посреди планеты всей.

Склоки, вражда, раздоры,
мелочная возня.
"– Красные помидоры
кушайте без меня…"

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

– Первый? Второй? Который?
– Тот, что притих в углу.
– Красные помидоры
к праздничному столу!

Пересилим безголосье,
отряхнёмся от тоски.
Мы колоссы – не колосья.
Уж никак не колоски.

24 октября 2011 года.

 

НИ ДНЯ БЕЗ СТРОЧКИ – цикл

Муки творчества

Я задумался:
"А если
сочиню сегодня стих!.."
Утонул в глубоком кресле
и решительно затих.

Муха села на окошко.
Во дворе из-за угла
величаво вышла кошка
и под кустик прилегла.

Проплыла по небу туча
с очертанием лица.
Я подумал:
"Будет лучше,
если я начну с конца.

Значит… точка и кавычка –
то есть чей-то разговор".
Кошка спит. Над нею птичка
пролетела через двор.

Громко песня зазвучала
молотком по кочану.
Если я начну с начала,
то – с чего же я начну?

Будет басня или танка?
Или, может быть, сонет?
Да, пришло письмо из банка –
денег не было и нет…

Вскипячу-ка лучше чайник,
чай покруче заварю.
Говорят, мороз крепчает
на Урале к январю.

Сладкий чай или с конфетой?
Или, может быть, ни с чем?
А лица у тучи нету –
не лицо, а просто член!

И – зациклился на члене:
"Члена… членом…"
Ну же, ну…
К чёрту сахар и печенье! –
Я пошёл будить жену.

25 октября 2011 года.

Сомнение

То ль родился я в сорочке,
то ли я маньяк и псих –
день и ночь рифмую строчки,
что ни утро – новый стих.

Пёс, жена, погода, птица –
тем стихов моих не счесть.
Может, стоит обратиться
мне в палату номер шесть?

Может быть, пойти на сцену? –
гром оваций, блицы, зал!..
Может быть, назначить цену?
Кто бы это подсказал?

Словно я надел веригу –
прочь работа, дом, уют!
Может быть, сварганить книгу?
Может… Нобеля дадут?

26 октября 2011 года.

А на следующее утро

Я слышу звон побудки.
Встаю, шагаю вкривь.
Сегодня, братцы, дудки –
не будет больше рифм!

Без рифмы дунет ветер
(да хоть девятый вал!)
Вот – сам я не заметил,
как что-то срифмовал.

Зовёт меня дорога,
нелёгкий дальний путь.
Уймите, ради Бога
во мне всю эту муть!

Вся жизнь теперь нелепа,
бессмыслицы полна…
Но ухмыльнулась с неба
безбожница-луна.

Мелькают чьи-то лица,
кружится потолок.
Вот взять бы, да влюбиться,
чтоб был какой-то толк!

Чтоб – если, то серьёзно,
чтоб – жизнь, а не возня.
Но посмотрела грозно
супруга на меня.

И всё смешалось сразу…
Буксует колесо…
Вот – дорифмую фразу,
и всё.

27 октября 2011 года.

 

а я пишу стихи

Грядут германец, варвар, скиф,
монгол, араб и галл.
Я путаюсь в делах людских,
но вот в стихах не лгал.

Вокруг ликует Вавилон
и ладит к лику нимб,
а я не в нём, а я не он
и никогда не с ним.

В ускоренном мельканье вех,
народов и стихий
приходит век, проходит век,
а я пишу стихи.

28 октября 2011 года.

 

День без строчки

Ну вот, дошёл до точки
и встал из-за стола.
Не будет завтра строчки –
такие, брат, дела.

Не будет завтра пота
лица и рук, и пор.
Священная суббота –
особый разговор.

Творец с улыбкой строгой
глядит на свет и тень.
Мне станет синагогой
душа на этот день.

Оставлю всю работу,
чтоб не плодить грехи,
и нынче за субботу
я сочиню стихи.

28 октября 2011 года,
пятница.

___________

 

ПРОСЬБА

Прибита к двери подкова,
звезда, полумесяц, крест,
а люди…
один другого
безжалостно ест и ест.

Жена убивает мужа
а дети клянут отца,
и тропка всё уже, уже
к Стопам и Руке Творца.

Подумал – мороз по коже,
представил – и сам не рад…
Прости их, Великий Боже. –
Не ведают, что творят.

27 октября 2011 года.

 

БЫЛО… БУДЕТ…

А было, что я не был –
был камнем, водой, золой.
Лежало моё небо
над очень моей землёй,

cлетались мои птицы
на зов и на свист не мой,
совсем не мои лица
спешили ко мне домой.

Ну, что до меня люду?
Течёт себе, как вода…
Случится, что я не буду,
как, помнится мне, тогда.

31 октября 2011 года.

 

МАРИНА

Запуталось небо в кронах,
вплетается зелень в синь.
Завидовал ей Софронов
всей мощью ничтожных сил.

Позволило быдлу быдло,
чтоб было – и только так,
и так это было, было!..

Но был ещё Пастернак.

31 октября 2011 года.

 

1 ноября 2001 года

Все поступили б так.
Но я б –
но я бы поступил иначе.
Вступил в свои права ноябрь,
а это что-нибудь да значит.

А это значит, что жара
терзать не будет так, как прежде,
а это значит, что пора
подумать о другой одежде.

Пройдусь по утренней росе,
намокнет от дождя сорочка.
А как бы поступили все?
Да это так, для рифмы строчка.

1 ноября 2011 года.

 

Восток – дело тонкое

                                 Люде Шарге

"…на улицах Старого Крыма
можно временем пренебречь…"
Людмила Шарга, "Пыль веков"
из "Киммерийских хроник".

Греческо, скифно, старинно… –
Рядом и небыль, и быль.
Это, конечно, не Крым, но
тут киммерийская пыль.

Небо
и море ковыли –
синь, а под ней седина,
и среди камня и пыли
каменной кладки стена.

Это старинная крепость.
Слышится конницы звон.
Переплетается эпос
с поступью новых времён.

Были набеги и сечи,
трауры и торжество,
и ханукальные свечи,
и Вифлеем в Рождество,

крона и тень тамариска,
роскошь, поборы и голь –
так далеко и так близко!
Близко ли?..
Далеко ль?..

1 ноября 2011 года.

 

ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ

"Tempora mutantur et nos mutamur in ills".
("Времена меняются, и мы меняемся с ними").
Латинская пословица.

"…таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм)".
А.С.Пушкин, «Евгений Онегин».

Я был и молод, и здоров,
и на язык остёр.
Не знал я вовсе докторов
и трахал медсестёр.

Теперь к врачу спешу с утра –
чуть брезжит свет в окне,
и молодая медсестра
вставляет клизму мне…

2 ноября 2011 года.

 

К циклу «Ни дня без строчки»

Может, я чего напутал,
может, встал не с той… руки –
не пошёл включать компьютер,
в мыслях ни одной строки!

Призадумался об этом,
стал подыскивать ответ.
Ведь считал себя поэтом!
Так какой же я поэт?

Проявлю-ка я натуру, –
так я мысленно решил.
Пальцы на клавиатуру!
Тык! – мизинцем!
Тык – большим!

Ведь могу – и даже лучше, –
пусть не лыбится beau monde!
Мог же Пушкин, мог же Тютчев,
мог же… как его? – Бальмонт!

Чьи слова – "не вяжет лыка!"? –
мол, отсутствует полёт!

– Молодец! – сказала Вика. –
Настоящий рифмоплёт…

3 ноября 2011 года.

 

4 ноября 2011 года

Как будто судьбу свою празднуя,
бреду через жизнь наобум,
и мысли сплетаются разные,
и разум заходит за ум.
Исчезло предчувствие бедствия.
Всё сбудется скоро, вот-вот.
И качество самое детское
в душе престарелой живёт.

Дожди зарядили осенние,
несётся весёлый поток,
и кажется – в этом спасение,
молитв ежедневных итог.
И гром, как ему полагается,
гремит в семицветной дуге,
и пёс почему-то пугается
и жмётся к хозяйской ноге.

4 ноября 2011 года,
утро, пятница.

 

Мой личный рай

Я спустил с постели ногу,
оперся рукой о край
и пустился в путь-дорогу
в собственный домашний рай.

Дом мой – рай.
Не стал он адом,
адом стать бы он не мог, –
окружён он райским садом,
как во всём, и в нём есть Бог.

Я в раю в почётном ранге –
я – Илья, читай «пророк».
У меня есть личный ангел –
то ли счастье, то ли рок.

Удивительное лико,
светлый ум, высокий дух.
Носит ангел имя Вика
(я всегда любил толстух…)

Обниму её спросонок,
позову её в постель!
Но появится чертёнок
по прозванию Рахель.

Вы мне нá слово поверьте:
что ни делай, как ни гни,
но в раю есть тоже черти
(очень славные они).

Есть в углу такая дверка,
а за нею, словно слон,
спит большой и добрый Лерка
(очень девок любит он).

Этой наглой спящей роже
я скажу, прищурив глаз,
что когда я был моложе…
но – смолчу на этот раз.

5 ноября 2011 года,
суббота, утро.

 

Портрет

                                                      Вике

Среди парижских шумных гульбищ,
прекрасных жриц, манящих ню,
как, Ренуар, ты женщин любишь!
Он соглашается:
– Люблю…

Меж дам различного калибра
прошёлся взглядом над толпой.
Я видел, как тебя он выбрал
и усадил перед собой.

Мольберт поставив сикось-накось,
значенья не придав словам,
примерился и выбрал ракурс,
твердя:
– Cherchez, сherchez la femme!

На холст ложились тени, блики –
глаза и плечи, грудь и стан,
набросок бледный и безликий
вздохнул и женщиною стал.

Встряхнула ты копной упрямо,
скользнула взглядом по стене,
шагнула из дрожащих рамок
и – подошла ко мне.

5 ноября 2011 года.

 

 

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ

Обещаю, даю зарок:                                              
пусть желанья во мне бормочут,
не готовлю я больше впрок
никаких стихотворных строчек –

ни за что, никогда, никак,
как бы рифмы на мне ни висли!
Умирает во мне маньяк,
возвращаюсь к нормальной жизни.

А компьютерный мой экран
увольнительную получит.
Починю в туалете кран
и дверных понаставлю ручек.

Слава пошлая мне ль нужна
(и безденежная к тому же)?
Будь довольна, моя жена,
я тебе возвращаю мужа!

6 ноября 2011 года.

 

ЗОВ ПЛОТИ

Люблю я птичек и люблю я рыбок,
приучен с детства к ним и приручён.
У нас был кот, а у кота был выбор,
и кот помойку дому предпочёл.

А дом был тёплым, ласковым и сытым –
такая жизнь, а кот ушёл в бега.
Конечно, не был он антисемитом,
но на помойке кошек до фига…

6 ноября 2011 года.

 

Поэму "Дядя Стёпа" мы знали наизусть с детства. С того же самого счастливого пионерского детства мы знали имя автора Сергея Владимировича Михалкóва, поэта, писателя, драматурга, лауреата Сталинских и Ленинских премий, депутата Верховных Советов СССР и РСФСР, Героя соцтруда, кавалера всех мыслимых орденов и медалей Родины, члена КПСС, члена Союзов писателей СССР и РСФСР и Правлений этих Союзов, русского, из рабочих, автора сталинского, а затем и хрущёвско-брежневского Гимнов СССР.

Потом Советского Союза не стало, и оказалось, что Сергей Владимирович вовсе и не Михалкóв, а Михáлков, из потомственных дворян, и именно он стал автором нового российского, путинского, Гимна новой России.

Сергея Владимировича Михалкóва-Михáлкова уже нет с нами, он дожил до очень седых волос и покинул сей странный мир, окружённый почётом, любовью и заботой. Но если бы вдруг оказалось… – страшно подумать, но если бы случилось такое, что стало бы выгодно объявить себя Сергеем бен-Зэвом Михлиным, потомственным хасидом и верующим евреем! Реб Серёжа обрезал бы уже ненужный кончик, надел бы кипу, поцеловал бы горячие камни Стены Плача и стал бы сочинять стихи для наших еврейских детей. Какими бы они были, эти стихи? Думаю, что похожими на те, которые я сочинил за него.

Илья Войтовецкий.

"…Жил высокий гражданин

По прозванью Каланча

По фамилии Степанов

И по имени Степан…"

С.В.Михалков, "Дядя Стёпа".

Смотрю я в утро ясное,
смотрю и вверх, и вниз.
Страна моя прекрасная
и строит сионизм.

В Димоне, в Тель-Авиве ли –
куда ни брошу взгляд –
евреи, все счастливые,
друг другу друг и брат.

Упрятав в ножны бравый меч,
шагает гордо в даль
еврей Степан Абрамович
по прозвищу Мигдаль.

6 ноября 2011 года.

 

О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ

I

Время мчится слишком быстро –
нет минутки для любви.
Попрошу премьер-министра:
– Время, друг, останови!

В механизме покопайся,
потому что каждый срок
исчезает между пальцев,
утекает, как песок. –

Чем премьер меня утешит,
если вдруг заговорит?
– У меня проблемы те же,
у меня такой же ритм.

Хоть я с виду и не слабый,
а давленье – скок да скок.
Вон, министры, словно бабы,
все в трясине свар и склок.

Среди них хоть я и первый,
но бесправный, как и ты,
и порою воют нервы,
как бездомные коты…

Что за век, эпоха, эра!
Постою я сам не свой,
потаращусь на премьера,
покачаю головой.

В небесах звенят монисты,
близится парад планет.
Время мчится слишком быстро –
для любви минутки нет…

II

Заманил её Пастернаком:
– Ты послушай, какой поэт!

А чтоб взять и поставить раком –
«для любви, – мол, – минутки нет…»

7 ноября 2011 года.

 

После дождя

Проживаю на свете,
не скрывая лица.
Как-то так не заметил,
что дошёл до конца.

Не жалею ни капли,
не лелею надежд.
наступаю на грабли
всё на те же, на те ж.

И довольствуюсь меньшим,
и смешон, и несмел,
и немею от женщин,
как когда-то немел.

Жил я –
так ли?
не так ли? –
спор не будет решён.

С веток падают капли.
Дождь недавно прошёл.

8 ноября 2011 года.

 

ОТЦЫ И ДЕТИ

                                       Рахели

В каких-то неведомых далях
у синих заснеженных гор
ходили мы в галстуках алых
и слушали утренний горн.

В каких-то неведомых высях
мы пили берёзовый сок,
но ствол тот и умер, и высох,
и корень умерший засох.

Другие и дали, и горы
готовим для наших детей,
конечно, и счастье, и горе
не те у них будут, не те.

Другие покинут пороги,
другой поменяют уют,
другие пути и дороги
их к целям иным поведут.

Им что-то другое приснится
в предутренний трепетный миг,
полюбят другие страницы
пока ненаписанных книг,

не зная другого покоя
в другие и ночи, и дни,
придумают что-то другое,
и будут другими они.

8 ноября 2011 года.

 

С ВЕТОК ПАДАЮТ КАПЛИ

С веток падают капли,
каплет с веток капель,
и бумажный кораблик
уплывает в апрель,

и резиновый мячик
улетает во двор,
и обиженный мальчик
горько плачет с тех пор.

Он сжимает упрямо
свой обиженный рот:
скоро явится мама,
и ему попадёт

за плохие отметки,
за отказ – "не хочу!"
и за то, что неметким
был удар по мячу.

Мальчик, ты через годы
на ином вираже.
Той апрельской погоды
тут не будет уже –

только клочья тумана
да полуденный зной,
и тревожная мама
не вернётся домой…

9 ноября 2011 года.

 

ВОЙНА ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Как будто прорвало плотину,
и весь я во власти стихий.
Ну, что моему бедуину*
безумные наши стихи!

Поэтов хороших и разных
язык ему Богом не дан.
Уже приближается праздник –
священный его Рамадан.

А сад наш давно не подстрижен,
заброшенным кажется сад.
Я греюсь под солнышком рыжим,
рифмую стихи невпопад,

а друг улыбается странно,
пристроившись невдалеке,
и шпарит стихи из Корана
на древнем своём языке.

9 ноября 2011 года.

                                               

* Мой друг и коллега Сулейман.

 

СЛУЧАЙ ИЗ ЖИЗНИ

Вышел я однажды утром
в просыпающийся двор
и заметил в свете мутном –
кто-то бродит, словно вор.

Я спросил, он не ответил.
Я подумал:
"Как же так?
Может, просто это ветер
тихо шастает в кустах?.."

Я приблизился.
И верно!
Значит, то-то и оно:
до чего доводят нервы,
если бабы нет давно…

10 ноября 2011 года.

 

Я вышел в ночь

Я вышел в ночь.
Я не ночной обходчик,
а просто так.
В природе тишь да гладь.
Мой верный пёс сказал, что очень хочет
пойти при полнолунье погулять,

и мы бредём.
Провинция глухая,
под каждой крышей пол и потолок,
под каждой крышей люди, отдыхая,
как говорится, спят без задних ног.

Весь город спит.
Спят люди, звери, птицы,
и каждый перед Богом гол и бос,
и каждому, быть может, что-то снится,
и все равны – и бомж, и крупный босс.

Пора любви и равенства, и братства,
и все заботы отступают прочь.
А нам бы только дó дому добраться
и лечь поспать.
Пусть длится, длится ночь.

11-12 ноября,
ночь с пятницы на субботу,
2 часа 29 минут.

 

Я вышел в утро

Я вышел в утро.
Солнце гладит листья,
блестит в росе на утренней траве,
и оттого, что безнадежно лыс я,
ласкает пух на круглой голове.

Мой пёс и рыж, и волосат, и весел,
он солнцу рад не меньше, чем луне,
он вылез из глубоких мягких кресел,
хвостом виляет, дышит в ногу мне,

выказывает всяческие знаки,
смиряя свой неудержимый бег.
Как жаль, что этой преданной собаке
отпущен Богом столь короткий век…

12 ноября 2011 года, утро.

 

О возрасте

Я утром встал. Моё сознанье девственно,
как будто стёрли начисто hard disk,
и все попытки действовать недейственны,
любой поступок – непомерный риск.

Хожу, сгибая спину в три погибели,
дышу, как будто порваны меха,
открою рот, там – словно зубы выбили,
и отовсюду сыплется труха.

Бессмысленно стою я, словно деревце,
не зная, где какая сторона,
и не волнуют женщины и девицы –
и эта чаша выпита до дна.

Мне говорят – явление нормальное,
и реку дважды не проходят вброд.
Не верьте: возраст – это вещь формальная,
на самом деле всё наоборот.

Я бегаю, жую, прекрасно помню я,
куда пошёл и где я прежде был.
Вся жизнь моя – она, как чаша полная,
вот только… год рождения забыл.

13 ноября 2011 года.

 

Бывает так, случается

Бывает так, случается,
что женщина смущается.

Всегда такая чинная,
надменная и властная,
стоит перед мужчиною –
красна, как дева красная,
от пальчика до волоса.

И смотрит ниже пояса,
зовёт его по имени
и просит:
– Ну, возьми меня… –
В её глазах истома.

А он – обычный homo.

13 ноября 2011 года.

 

Утреннее томление

Звонок.
Приоткрываю глаз.
Испытываю шок.
Ну, где же он – на этот раз –
положенный стишок?

Рукою – взмах,
ногою – дрыг
и всею сутью – тьфу!
Ну, как же так?
Ведь я привык!
Хотя б одну строфу!..

Стою, взываю к Небесам.
Мой пёс лежит у ног.
Молчанье…
Ну, тогда я сам!
И я пишу:
"Звонок".

14 ноября 2011 года,
раннее утро.

 

Рыцарское

                                                Вике

Я скачу.
Я рыцарь на коне.
Всё на месте – щит, кольчуга, латы.
Облака слетаются ко мне,
мы летим.
Мой конь – Пегас крылатый.

Ложь и клевету разносят рты,
жизнь пытаясь сделать сущим адом.
Все мои доспехи – это ты.
Мне совсем не боязно, –
ты рядом.

14 ноября 2011 года.

 

ПРОСТИ, ЧИТАТЕЛЬ

Я так устал, рифмуя да рифмуя –
в любви, в работе, дома ли, в саду,
и я подумал:
"Ну, какого… чёрта!",
и я решил:
"На прозу перейду!"

15 ноября 2011 года.

 

ПРОЗА

Какое чудо, сидя за столом,
в сюжет проникнуть
призрачный и тайный,
и каждый миг,
прекрасный и случайный,
записывать
и посылать на слом.

Уйти из мира склок и передряг,
в котором никому никто не нужен.
Читатель понукает:
– Ну же! Ну же!
– Не понукай, поскольку не запряг!

Кто виноват?
Да так, попутал чёрт.
Что делать?
Делать! – до седьмого пота.
Какая непосильная работа,
а как к себе безудержно влечёт!

Уже в конце тоннеля виден свет.
Как славно закрутилось, фу ты, ну ты!

Но где их взять, свободные минуты,
когда вся жизнь
лишь суета сует?..

15 ноября 2011 года.

 

Я встретил Вас

                                    Вике

Я встретил Вас.
Дитя Урала,
я встретил Вас, дитя Невы.
Во мраке молния сверкала.
В ту пору были мы на "Вы".

И девственна, и круглолица
плыла луна над массой крыш.
Вы были – точно – не девица,
и город – точно – не Париж.

А я, потрёпанный и древний,
как пыжился! – ни дать, ни взять.
Я родом был не из деревни,
но город мой, уж ты поверь мне,
так трудно городом назвать.

Я встретил Вас.
Теперь на "ты" мы,
и дочь растёт у нас с тобой,
и город, древний и пустынный,
стал домом, родиной, судьбой.

Я встретил Вас.
Конечно, случай,
а он лишь Богу по плечу.
Я встретил Вас.
И доли лучшей
я не хочу.
Я не хочу!

Я встретил Вас.

16 ноября 2011 года.

 

Памяти Глафиры

                                             Вике

Проникает лучик в горницу,
лист трепещет на ветру.
Не услышим больше горлицу
в нашем доме поутру.

Где-то там, в пределах Эдема
(так я в книжке прочитал),
ветка для неё отведена,
и она курлычет там.

Небо розовою краскою
расцветает на краю.
Нашу птаху птицей райскою
будут звать теперь в раю.

Молчаливая покорница,
крыльев ломанный размах.
Долго будет сниться горлица
нам в печальных наших снах.

16 ноября 2011 года.

 

Я думал: я седьмое чудо света

Я думал:
я седьмое чудо света,
а не какой-то стёршийся пятак.
Я долго жил и долго верил в это –
что это так, что это только так.

Я плавился, сбивал слои окалин,
крутился, словно белка в колесе.
Аз есьм, я штучен, значит, уникален
и, как другие, не такой, как все.

Теперь я стар.
Придёт с годами немощь.
Не нужный ни себе и никому,
в последний раз и искренно, и немо
в мир уходящий взор я окуну.

И будут мысли – мало или много,
последний и бессмысленный итог.
И кто-то скажет:
– Скатертью дорога!
А кто-то скажет:
– Милосердый Бог*…

17 ноября 2011 года.

                                            
* Начало заупокойной молитвы.

 

Стихи о разнице вкусов

В 1998 году я выпустил книгу стихов «Байки старого артиллериста» –

http://www.iliavoit.narod.ru/books_ilia/POEMS/artill.htm

Ну, подумаешь! – выпустил и выпустил. Но книгу заметили, о ней говорили, её обсуждали. "Усреднённых" мнений о ней не было, только полярные: "постыдное явление" (ашкелонский сочинитель Михаил Беркович), "лучшая книга автора" (моя жена поэт Виктория Орти, руководитель студии «Среда Обетованная»).

Лично мне книга нравится. Кто не согласен, пусть не читает. А я тем временем лелею надежду выпустить новую книгу, которую назову «Байки очень старого артиллериста». Потихоньку готовлю для неё стихи. Вот один из них.

Есть у Нинки на заду складка,
а лицо – так просто кар-тинка.
Почему так на душе сладко?
Может, вечером придёт Нинка.

Вот основа всяких пре-даний:
правят нами лишь одни страсти.
Ночь я мог бы провести с Таней,
только Нинка наша гру-дастей!

До моих ли Нинке ме-таний,
и у ней случилась за-минка.
Я, конечно, позвоню Тане,
если к ночи не придёт Нинка.

Есть свои у Нинки у-ловки.
Мне придётся полежать с тощей,
ну, а Нинка – та пойдёт к Вовке,
потому что у него толще.

А у Вовки в волосах проседь,
и попал он, словно кур, в óщип.
Говорит он, что душа просит
не грудастых, а совсем тощих…

18 ноября 2011 года.

 

О СЕБЕ

Отвлекусь от грустных мыслей,
распрощаюсь-ка с тоской.
Сколько лет совместно мы с ней
коротали день деньской!

Лучше я зайдусь от смеха –
пусть он мне полощет рот!
Но грустинка не помеха,
а как раз наоборот.

Лишь по делу, а не всуе,
не точа напрасно ляс,
то пролью порой слезу я,
то пущусь внезапно в пляс.

Не ищу себе покоя,
нахожу себе покой.
Вот такой я,
вот такой я –
сам не ведаю, какой…

19 ноября 2011 года.

 

ПРЕДАНИЕ О ВСЕМИРНОМ ПОТОПЕ

(Из первых уст)

Имеем то, что нам дано –
ютимся в чуме, сакле, хате.
Предписано нам лечь на дно,
в ковчеге места всем не хватит.

И тех, кто чист, и кто нечист,
и негодяя, и святошу
запишут на огромный лист
и погребут под водной толщью.

Всё будет тихо, без затей,
без музыки и без парада,
чтоб не плодили мы детей –
так надо…

И лишь один библейский Ной
спасётся со своею дворней,
чтоб на поверхности земной
пустить подмоченные корни.

Он будет цел и невредим,
приляжет тихо на диванчик
и так дотянет до седин,
и внуков собственных понянчит.

А мы давно на дне морском
в молчанье скорбном и унылом
лежим, покрытые песком
и илом…

20 ноября 2011 года.

 

УТРЕННЯЯ ДОРОГА К БЕССМЕРТИЮ

Голова пустая поутру,
в ней ни бед, ни войн, ни революций.
Я глаза усиленно потру,
чтобы окончательно проснуться,

чтоб понять:
увы, не выходной…
Значит, надо встать без промедлений,
не позволив овладеть собой
вялости, расслабленности, лени.

Надо встать, принять контрастный душ,
обтереться, утонуть в халате.
Душ – не только тел, но также душ
самый беспощадный врачеватель.

А потом, почувствовав, что чист,
что ушла дремотная усталость,
вытащив из пачки белый лист,
записать, что в памяти осталось,

потому что говорят –
"рукописи не горят".

21 ноября 2011 года.

 

ДРУЖЕСКОЕ НАСТАВЛЕНИЕ
ОСОБЯМ ЖЕНСКАГО ПОЛУ

Вот какое, бабы, дело –
говорят из века в век:
"Если очень хочет тело,
значит, хочет человек".

И упорствовать не надо,
лучше ваньку не валяй,
а задействуй мышцы зада –
вправо-влево повиляй.

Вместо спорта, вместо йоги,
бросив дурь и канитель,
расставляй поширше ноги
и тащи дружка в постель.

Улыбнись на оба уха,
и наступит навсегда
праздник тела, праздник духа,
праздник мира и труда.

21 ноября 2011  года.

 

СНЕГ

А снег у нас всего в полвека раз.
Он редкий гость и радостный проказник,
а для души, для тела и для глаз
он, безусловно, очень светлый праздник.

Он покрывает кроны и траву,
ложится на ограды и на крыши,
и в каждом углубленье, в каждом рву
неведомою молодостью дышит.

А тот, кто с ним по прошлому знаком,
сжимает пальцы в кулаки тугие,
почувствовав, как подступает ком
проснувшейся внезапно ностальгии.

Я жду и жду, а снега нет и нет,
и мыслям тесно, словно пчёлам в улье.
Уходят годы.
Мне немало лет,
и я уже не знаю, доживу ли…

21 ноября 2011 года.

 

ВРЕМЕНА ГОДА

                                       Рахели

Ни коньяка, ни водки,
ни, стало быть, молодки,
лишь крошечку селёдки
позволят мне врачи.
Сидеть, вздыхать о прошлом,
наивном, чистом, пошлом,
и впитывать, как поршнем,
последние лучи.

Вокруг снуют девчонки,
у каждой голос тонкий,
но, чтоб казаться старше,
басят, пускаясь в брань,
ещё не понимая –
не будет вечно мая,
на каждом личном марше
случается февраль.

А чувства колобродят,
и хочется по моде,
и так понятно вроде,
что молодость права!
Безумствует дочурка:
отец такая чурка!
Забита штукатуркой
у чурки голова.

Как объяснить? –
я тоже
когда-то был моложе…
Теперь мороз по коже,
да бес свербит в ребре,
он властен надо мною,
и он тому виною
что брежу я весною
в холодном ноябре.

21 ноября 2011 года.

 

Летят перелётные птицы

                           "Летят перелётные птицы..."

                           "...А я не хочу улетать".

                           "Летят перелётные птицы" –

                           песня Матвея Блантера

                           на стихи М.Исаковского.

                           "Золотыми буквами мы пишем

                           всенародный Сталинский Закон..."

                           "Песня о Родине" Исаака Дунаевского

                           на стихи В.Лебедева-Кумача.

На севере кружат метели,
заснежены роща и луг,
и птицы давно улетели
к привычным зимовьям на юг.

На то они, в общем, и птицы,
законные дети Земли,
и им неизвестны границы,
которые мы возвели.

Летят они вдоль небосклона
сквозь ветры и зной, и дожди,
и им непонятны законы,
которые пишут вожди.

Под ними и земли, и воды,
над ними бескрайняя ширь,
и только законы Природы –
естественный их поводырь.

Летят перелётные птицы.

22 ноября 2011 года.

 

Друг и черёмуха

                                                Давиду ЛИВШИЦУ –

                                                другу, поэту,

                                                дважды земляку.

                                 "Дурную женщину любил,

                                 а сам хорошим парнем был…"

                                 К.Симонов, "Чужая душа".

Под окном черёмуха колышется,
только свет не светит в том окне…
Песня на стихи Давида Лившица
часто согревает душу мне.

Голос Толкуновой не послышится –
только разве с горней высоты.
Под окошком у Давида Лившица
средиземноморские цветы.

Оказалось, что и жизнь разлучница –
сплетен удушающая муть.
Значит, не случится, не получится
снова выпить и вдвоём взгрустнуть.

И неважно – хочется-не-хочется,
значит, так назначено судьбой.
Старость – это также одиночество,
то есть диалог с самим собой.

Под окном черёмуха колышется,
далеко от нас седой Урал.
Друга моего Давида Лившица
кто-то у судьбы моей украл…

Post Scriptum
Разъять у нас с тобой слабо им
сердца и руки,
ну, а эпиграф – нам обоим.
Как спелись, суки!

22 ноября 2011 года.

 

Утренняя разминка

Весь день сижу, скриплю пером,
мараю неспеша.
Работаю я ЛЮПЕРОМ,
бумажная душа.

Чернильница глубокая
и пресс-папье, и стол,
и считываю строки я,
водя по ним перстом,

записываю начисто
на новый белый лист,
чтоб было выше качество,
на то я и стилист.

Вот если б был я ЛУПОРОМ,
блюстителем систем,
я б мог работать рупором,
глаголить с крыш и стен.

Читал бы тексты заново
сквозь белозубый рот
и голосом обманывал
простой честной народ.

Но я родился УМЫЛОМ,
крушителем основ,
и тут вот напридумывал
немало дивных слов.

Бессмыслица осмыслится,
о, сколько мысли в ней! –
и станет та бессмыслица
осмыслицы умней.

"Война и мир" написана,
исчерпан алфавит,
а мысль – на то и мысль она,
чтоб делать умный вид.

23 ноября 2011 года.

 

добро победит зло

                  "казнить нельзя помиловать"

Шагали черти из мечети,
несли мечи с собою черти,
луна светила,
и в ночи
блестели у чертей мечи.

Шагали черти,
неустанно
читая строки из Корана,
и странно –
каждая строка
была чертовски коротка.

Как будто сделано из воска,
всю ночь на Зюйд шагало войско,
и только Самый Главный Чёрт
пытался всех свернуть на Норд.

Заря зарделась на Востоке,
и кончились в Коране строки,
и сразу, просто, без затей
не стало никаких чертей.

И тут, без всякого указа,
послышался призыв намаза,
и правоверные пошли
в мечеть со всех концов Земли.

Какие радостные миги! –
Они несли с собою книги,
и не было у них мечей,
поскольку каждый – книгочей.

Да будет стих мой добрым знаком
победы Разума над Мраком,
а я, придумав этот стих,
прилёг и сладостно затих.

…Проснулся.
Вижу – из мечети
не правоверные, а черти
выходят.
Под луной в ночи
сверкают прежние мечи…

24 ноября 2011 года.

 

Мой театр

                  "Весь мир – театр.

                  В нём женщины, мужчины – все актёры.

                  У них свои есть выходы, уходы,

                  И каждый не одну играет роль…"

                  (В.Шекспир,

                  Комедия «Как вам это понравится»).

Храня секреты и пароли,
мне с самых ранних юных пор
давала непростые роли
жизнь – самый Главный Режиссёр.

Менялись города и страны,
и возрасты, и амплуа,
и было весело и странно,
и нотка горечи была.

Всегда под самым зорким глазом,
под окрики "не торопись!"
играл я роль, но мне ни разу
не довелось сыграть на "бис!"

Менялись антураж и зритель.
Среди лесов, полей и гор
то я плебей, то небожитель –
так пожелал мой Режиссёр.

Я жил, срывался, пёр по крышам,
меня топил девятый вал,
я был унижен и возвышен,
то верным был, то предавал.

Мне предлагались место, время,
то высший чин, то низший чин…

Роль очень старого еврея
мне Режиссёр теперь вручил.

Я эту роль приму за данность
и назову её Судьбой,
и доиграю.
Но останусь
самим собой.

24 ноября 2011 года.

 

Судьба и жизнь

Посидели, выпили,
съели ананас.
Поседели, выпали
волосы у нас.

Стали ноги слабыми,
притупился слух,
веселились с бабами,
смотрим на старух.

Отвисают челюсти,
сточены клыки.
– Встали, подбоченились!
– Чудо-старики…

С пляской, с разносолами
кончилась гульба.
Были дни весёлыми.
Грустная судьба.

25 ноября 2011 года.

 

ВЕСЕЛО О ГРУСТНОМ
и
ГРУСТНО О ВЕСЁЛОМ

Хандрою маюсь столько лет уже,
чело на длани положив,
и плоть моя подобна ветоши,
и сам порою полужив,

и понимаю, что ладью мою
ведёт мифический Харон,
и непрерывно думу думаю
о близком часе похорон.

Течёт с небес спокойный свет, но я
блуждаю взглядом вкось и вкривь,
а чушь плетётся несусветная
всё ради рифм, лишь ради рифм,

и утоляю, словно жажду, я
мою печаль, мою тоску,
вплетая ловко рифму каждую,
как лыко, в новую строку.

Кручусь с улыбчивою рожею
в кругу весьма порочных дам,
а вот за рифму за хорошую
я даже Родину продам.

26 ноября 2011 года.

 

Если

Неслышною поступью рысью
гуляют в моей голове
какие-то странные мысли –
немного, одна или две.

Нора у них или берлога,
следов незаметный пунктир,
порой проникает тревога
в их сказочный внутренний мир.

Они не уходят на отдых,
не спорят, не делят улов,
и нет у них перегородок,
и нет потаённых углов.

Не делят добычу на части,
но трудятся ночи и дни,
а если им выпадет счастье,
то "Eureka!" крикнут они.

26 ноября 2011 года.

 

Чудеса в решете

Хаттабыч рванул волос,
потёр Аладдин лампу –
Карузо запел в голос,
возвёл Корифей дамбу!

Поймал лоботряс щуку –
красавицу – чмок! – в щёку,
продвинутую науку,
как семечки, стал щёлкать!

Вот так, никакой лажи –
катай между ног штуку!
Мы прочно на печь ляжем –
вот только б поймать щуку…

27 ноября 2011 года.

 

Язва новояза

Я и одетый, и обутый,
ладонь в пожатии крепка,
но всё вокруг меня как будто,
всё как бы, ненаверняка.

Я выучил немало слов, но
лишь как бы открываю рот,
как всё становится условно
и как бы всё наоборот.

Тружусь я, не хуля, не хая,
всё как бы:
должность, званье, чин,
как бы зарплата неплохая –
её я как бы получил.

Мой терем – светлые палаты –
мне всё милей день ото дня.
Я как бы, так сказать, женатый,
и дети как бы от меня.

Семья вселяет дух и силу.
Вокруг и русский, и иврит,
и по привычке дочь "кэ-иллу*"
при слове "аба*" говорит.

28 ноября 2011 года.

                                            

* кэ-иллу (иврит) – как бы,
аба (иврит) – папа.

 

Мишке о мышке

                        Мише Фельдману –
                        замечательному автору
                        великой «Свечи Пастернака» –
                        с любовью и желанием выпить.

Теснятся в голове мыслишки,
она бессильных рифм полна.
Хотелось бы норушке-мышке
родить не мышку, а слона –

хотя бы только раз, не боле,
чтоб слухом полнились поля,
чтоб вышло чадо в чисто поле,
и в норках сыпалась земля,

такого милого повесу,
что выше всякой похвалы,
чтобы ребёнок шёл по лесу,
и падали вокруг стволы.

Но мышка остаётся мышкой,
у ней совсем иная стать,
как ни старайся он, но Мишкой
Илюшке невозможно стать.

Давай "нарежемся" на пару
до "не могу", до "не хочу",
а после ты возьмёшь гитару
и – запалишь свою «Свечу».

29 ноября 2011 года.

Песню «Свеча Пастернака»
в исполнении Миши Фельдмана
можно прослушать вот тут –

http://www.youtube.com/watch?v=idLuvI35dTM

http://www.youtube.com/watch?v=oGT48pV0JPc

http://video.yandex.ru/users/izumrudnaya-ia/view/18/?cauthor=izumrudnaya-ia&cid=6#

 

ВОСХОЖДЕНИЕ

                                          Вике

Зловеще надвигались тени
неведомых и мрачных сил.
Кружили вьюги и метели,
порою дождик моросил.

Дела пытаясь устаканить,
глотала чернь денатурат,
и на часах стояла "Память"
у стен и врат.

Но различала ты в тумане,
как, взглядом раздвигая муть,
украинская баба Саня
тебя благословляет в путь,

и, на уральский лад гутаря,
из замогильной темноты
Монетова вставала Дарья,
сложив щепоткою персты.

Прощайте, русские равнины!
"Семь сорок", скрипочка, сыграй!
Уводят набожные финны
Святой народ в далёкий край,

где телу и душе просторней,
где под Давидовой Звездой
ты наконец-то пустишь корни
навечно, а не на постой.

30 ноября 2011 года.

Видеозапись беседы автора
с Викой Орти (Войтовецкой)
"Восхождение" –
http://youtu.be/NZPFEAK64fU

 

СЮЖЕТ

Я спал и спал.
Мелькали спицы,
неслись обочины дорог,
а я всё спал.
Как говорится
в народе,
спал без задних ног.

Я ездил и летал, и плавал,
ждал наступления весны,
смотрел налево и направо –
я просто спал и видел сны.

Потом проснулся.
Без отсрочки
я понял, что уже не сон,
что мы вдвоём с царицей в бочке.
Я вышиб дно и вышел вон.

Стоим в офонаренье полном,
прибой резвится меж камней,
и лебедь мечется по волнам,
и коршун носится над ней.

И я промолвил:
– Добрый ужин
нам был бы, блин, однако нужен…

Ломаю я у дуба сук,
его в тугой сгибаю лук,
снурок… –
Задача-то простая,
да с детства не ношу креста я.

Мог в злате жить и в серебре я,
и, волей Гения ведом,
я княжил бы, как князь Гвидон,
но… сей сюжет не для еврея…

1 декабря 2011 года.

 

ДЕВУШКА БЕЗ АДРЕСА

Не торопясь, смиряя ярость,
кропаю я стишки "за жизнь",
но рот беззубый щерит старость:
– Бросай дела и в гроб ложись!

Я улыбнусь в ответ без фальши
рядами собственных зубов,
да и пошлю её подальше:
– У нас хоронят без гробов!*

Бровями опишу дугу я,
разглажу лучики морщин:
– Ты географию другую, –
скажу я, – лучше поищи.

Она в глазах погасит радость,
сверкнёт кристалликами льдин:
– Не тот мне, видно, дали адрес… –
И я останусь молодым.

. . . . . . . . . . . . . .

И залихватские, лихие
об этом напишу стихи я,
перечитаю…
– Ну и ну! –
и нежно обниму жену.

2 декабря 2011 года.

                                                           
* …еврейские обычаи, предписы-
вающие хоронить покойника
без гроба, завёрнутым в саван…
(Викисловарь)

 

Незаковыченный цитатник

В нашем доме не пустеют ниши,
от природы милости не ждём,
за столом никто у нас лишний,
по заслугам каждый награждён.

А когда грядёт сатрап кровавый,
то во глубине сибирских руд
человек всегда имеет право
на мученье и тяжёлый труд.

Но прикажет Родина, мы встанем,
и, презрев заслуженный покой,
новый вождь, другой товарищ Сталин
поведёт нас сухонькой рукой.

Но – увы! – покой нам только снится,
всё ещё мерещится – пока,
а китайско-финская граница
будет и надёжна, и крепка.

3 декабря 2011 года.

 

Вечное движение

Стареем, брат,
стареем, брат,
стареем…
Не ходим ни в чужой, ни в свой гарем,
протягиваем руки к батареям
и стариковски шамкаем:
– Старем…

И каждый день у нас одно и то же:
таблетки, туалет, в саду тропа,
тяжёлый вздох при виде молодёжи
и шепоток недобрый:
– Шантрапа…

Уже давно не отмечаем даты,
поглядываем вдаль из-под руки
и вспоминаем:
так же вот когда-то
на нас ворчали наши старики.

А мы стремились к женщинам, к запою,
ватагой шумной шастали в кино,
нас тоже называли шантропою –
давным-давно, давным-давно, давным-давно.

Стареем, брат,
стареем, брат,
стареем…
Мы повторяем это, как рефрен,
и, придвигая ноги к батареям,
вдруг слышим чей-то шёпот:
– Старый хрен!..

4 декабря 2011 года.

 

А я рифмую…

Рифмую в спальне, в душе, на работе,
когда текучка и когда аврал,
рифмую, пребывая на свободе,
но и в тюрьме б, наверно, рифмовал,

рифмую, не дробясь, не половинясь,
как будто неизбежностью пленён,
как отбываю некую повинность
или за это платят миллион,

как будто мне прописано лекарство,
которое у лекарей в чести.
Подруга шепчет мне:
– Не отвлекайся…
А я рифмую.
Милая, прости.

4 декабря 2011 года.

 

Предсказание под сурдинку

Опасности, рифы и риски… –
Читая, не плачьте навзрыд.
Сотрутся когда-нибудь диски,
когда-нибудь сервер сгорит,

и всё, что в пылу вдохновенья
писали мы в этой сети,
покроется пылью забвенья.
Прости, мой читатель, прости.

Прости, мой писатель, не сетуй,
но вырвалось из-под пера,
и мыслью крамольною этой
тебя я печалю с утра,

нарочно сгущаю потёмки,
кривляюсь, как тролль или шут,
но нас не оценят потомки,
и дети – увы! – не прочтут.

Задуманно или случайно
сотрётся из памяти код,
и автор забытый
печально
без всякой причины вздохнёт.

5 декабря 2011 года.

 

Забавное восьмистишье

Чтобы сподручней было,
построили стропила,
и с высоты стропил
я местность окропил.

Но, окропивши местность,
я канул в неизвестность
и лишь оставил впрок
вот эти восемь строк.

5 декабря 2011 года.

 

Субтропическая зима

Здесь у нас не Красноярск, не Вологда,
не Копейск, где я когда-то рос,
но у нас бывает очень холодно –
девятнадцать градусов мороз!

Я не дрогну, я решусь и ринусь,
только ватной курткой утеплюсь.
(Может, вы подумали, что минус?
Девятнадцать градусов, но – плюс!)

В полдень солнце всё-таки в зените,
снег и ветры не сведут с ума.
А меня за шутку извините –
такова в субтропиках зима.

5 декабря 2011 года.

 

Такие пироги

Всё сижу и поджимаю губы
да твержу:
– Такие пироги!.. –
понимаю:
дни идут на убыль,
а на прибыль –
хвори да долги.

Радость рвётся в города и сёла,
только мне она не по плечу.
– Ты чего какой-то невесёлый? –
Что ответить?
Лучше промолчу.

Чувствую, как мышца обветшала,
а была надёжна и крепка.
Не любил я хныканья и жалоб
и теперь не жалуюсь… – пока,

понимаю:
дни идут на убыль,
а на прибыль –
хвори да долги.
Всё сижу и поджимаю губы
да твержу:
– Такие пироги!.. –

6 декабря 2011 года.

 

Раздумья долгожителя

Как долог век! Он длится всё и длится.
Давно у всех сменились адреса,
забыты имена, забыты лица,
походки, жесты, шутки, голоса.

Я приникаю к стёклам запотелым,
тянусь лицом к нечастому лучу.
Когда я распрощаюсь с бренным телом,
я Богу душу вечную вручу.

А жизнь и дни становятся короче
и всё длиннее и длиннее ночь.
Беззвучно повторяю:
– Авва Отче!
Предусмотри, реши и приурочь!

Слова плывут разборчиво и слитно,
и перед ними отступает тьма.
В душе легко слагается молитва,
когда она от сердца и ума.

6 декабря 2011 года.

 

Примирение

Под любым надуманным предлогом –
за былые прегрешенья месть! –
атеисты примирились с Богом,
так, на всякий случай, – вдруг Он есть…

Оглушить бы их трёхпалым свистом,
поминая бабушку и мать.
Нелегко им, бывшим атеистам,
нынешнее время принимать.

Жизнь течёт, а прошлое далече.
Где путёвки, дачи и пайки?
Молятся, зажав в ладонях свечи,
набожные эти старики.

Под любым надуманным предлогом –
за былые прегрешенья месть! –
примирились атеисты с Богом,
так, на всякий случай, – вдруг Он есть…

6 декабря 2011 года.

 

Надежда умирает последней

Я в дом войду походкою упругой,
помолодев на много-много лет,
я обнимусь с собакой и с супругой
и всем соседям передам привет.

Я накуплю гостинцев и подарков,
я буду добр и щедр, как Робин Гуд,
и даже тучам в небе станет жарко,
и тучи восвояси убегут.

Я зачитаю лотерейный номер,
а в нём любая цифра дорога,
и несмотря на то, что мир огромен,
он вздрогнет и прошепчет:
– Нифига!..

…Весь вечер я сижу в потёртом кресле.
В постель бы перейти давно пора,
а я твержу настойчиво:
– Вот если… –
и тщательно сверяю номера.

7 декабря 2011 года

 

Я помню чудное мгновенье

Я помню чудное мгновенье –
я написал стихотворенье,
отнёс его в одно ЛитО,
но мне сказали там:
– Не то!

Я мучился над каждым словом,
и слово мне казалось новым,
опять стихи принёс на суд,
и вновь услышал я:
– Абсурд!

Совсем забыл я о покое,
сидел над каждою строкою,
но тоном холоднее льда
мне вновь сказали:
– Ерунда!

Рукой махнув на всё на это,
стихи известного поэта
переписал "от сих до сих"
и на ЛитО представил стих.

Ох, как чихвостили меня там!
Как будто расщепляли атом,
как будто, бяка и злодей,
я убивал и ел людей.

Я понял, что чего-то стою,
махнул рукой на то ЛитО я,
туда я больше ни ногой.
Что ж, я не Байрон, я другой…

7 декабря 2011 года.

 

Утреннее брюзжание
после семейной ссоры
и ночной бессонницы

Уймите, озорные рифмы,
непрекращающийся зуд.
На жизнь высокие тарифы? –
какая чушь, какой абсурд!

Не надо, милые, не надо
рот разевать на весь экран.
Цена – всего крупица яда,
всего какой-то миллиграмм!

Несётся жизнь, спешит на скорых,
играет маскою лица,
а ей цена-то –
гильза, порох,
да пуля – девять грамм свинца!

Судьба вползает, как воровка,
незваный и нежданный гость.
Цена ей – старая верёвка
да наскоро забитый гвоздь!

Но это всё – пустые лясы.
О чём талдычит остолоп!
Вся наша жизнь – кусочек мяса:
стучит-стучит-стучит, и – стоп!

Родня приедет издалече,
чтоб тут же подвести итог,
и будут траурные речи
и яма, и земли комок,

и будут вычурные рифмы
и наш людской неправый суд…
На жизнь высокие тарифы? –
какая чушь, какой абсурд!

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Я слышу тяжкое дыханье
и несогласье:
– Всё не так!
Pardon, я балуюсь стихами.
Мудак?
Быть может, и мудак…

8 декабря 2011 года.

 

Баллада о росте

Я рос очень рослым подростком,
мой рост был сто семьдесят шесть,
я ладно был скроен и соткан,
и было достоинств – не счесть!

И клетка грудная, и плечи
с трудом помещались в двери,
фотографом увековечен –
ну, хоть для обложки бери!

Я рос без унынья и лени,
готовый для доли иной.
Я думаю, дедушка Ленин,
наверно, гордился бы мной.

Не знаю, судьба ли, игра ли –
такого-то часа и дня
Сохнут самолётом в Израиль
из Вены доставил меня.

Я был молодым, небогатым,
прошёл через фронт, через тыл,
водителем был и солдатом,
в пустыне цветы разводил,

не шёл я дорогой окольной,
из чёрного стал я седым,
и старость я принял спокойно –
нельзя ж умирать молодым!

На днях мне промолвил в медпункте
один карабас-барабас:
– Себя, бвакаша*, распакуйте,
измерить мне надобно вас.

Он поколдовал надо мною,
сказал что-то весело мне,
приставил горячей спиною
к холодной и влажной стене,

помазал случайную ранку,
потрогал веснущатый нос,
подвигал какую-то планку
и что-то в тетрадку занёс.

Такой он пушистый и гладкий,
такой весельчак и пострел.
А я, наклонясь над тетрадкой,
на запись его посмотрел.

Я вёл себя вроде культурно,
но всё задрожало внутри,
и сразу мне сделалось дурно:
стал рост мой сто семьдесят три!

Вдруг пол закачался от ветра,
хоть было безветренно тут.
Потрачено три сантиметра
на войны, на секс и на труд!

И вмиг задрожали колени,
лицо стало белым, как мел…
Я думаю, дедушка Ленин
сейчас бы меня пожалел.

8 декабря 2011 года.

                                                           

* бвакаша (иврит) – пожалуйста.

 

Высокий штиль

(Штилизация)

Порою так, порою эдак,
порою впрок и в никуда,
ловя устами напоследок
крупицу солнца в царстве льда,

и падать раненною ланью
у стоп глумящихся господ,
стирая трепетною дланью
с крутых ланит кровавый пот.

О!..

9 декабря 2011 года.

 

Утро выходного дня

Я проснулся, поводил плечом,
поиграл и трицепсом, и бицепсом
и подумал – просто ни о чём.
Нынче выходной, и можно выспатъся.

Как младенец я, и гол, и бос,
бородат, как патриарх из Торы я.
Нужно бы ответить на вопрос.
На какой?
Не помню.
Вот истoрия!..

Всё перемешалось, хоть убей,
будто мешанина мутной извести.
А передо мной стоит кобель,
смотрит мне в глаза и просит вывести.

Наскоро надену что-нибудь,
куртку с неисправными застёжками
запахну,
скажу негромко:
– В путь! –
и – вперёд, побегаем за кошками.

Пёс мой возмужал, окреп, подрос,
жизнь собачья – словно чаша полная.
Eurica! – я знаю, в чём вопрос! –
"Быть или не быть?"
Я вспомнил,
вспомнил я!

9 декабря 2011 года.

 

Высокий штиль

Штилизация

Порою так, порою эдак,
порою впрок и в никуда,
ловя устами напоследок
крупицу солнца в царстве льда,

и падать раненною ланью
у стоп глумящихся господ,
стирая трепетною дланью
с крутых ланит кровавый пот.

О!..

9 декабря 2011 года.

 

Субботнее утро

Мне бы сейчас земляники и вишни
и в дополненье здоровья и сил.
Слышишь, как я деликатно, Всевышний,
утром об этом Тебя попросил?

Только не слышишь меня отчего-то,
Ты, вероятно, сейчас не со мной.
Всё потому, что сегодня Суббота.
Ну, а в Субботу какая работа? –
Выходной.

10 декабря 2011 года, Суббота.
Записано утром в воскресенье
11 декабря 2011 года.

 

Закончилась бессонница

Закончилась бессонница –
будильник прогудел,
и лёд на реках тронется,
и будет много дел.

В садах листва проклюнется.
Под синевой небес
зазеленеет улица,
зазеленеет лес.

Промчит лугами росными
табун коней без пут,
и станут внуки взрослыми,
и в гости к нам придут…

Откуда эта конница
в сиянье солнц и лун?
Закончилась бессонница –
я, кажется, заснул.

11 декабря 2011 года.

 

Ханука

Ханукальное масло,
ханукальное масло,
ханукальное масло –
восемь праздничных дней.
Всё так просто и ясно,
всё так просто и ясно,
всё так просто и ясно –
быть не может ясней.

Тихий праздничный вечер,
тихий праздничный вечер,
тихий праздничный вечер –
вся семья за столом.
Ханукальные свечи,
ханукальные свечи,
ханукальные свечи,
ангел машет крылом.

Не страшны суховеи,
не страшны суховеи,
не страшны суховеи,
мы не прячем лица,
и придут Макковеи,
и придут Макковеи,
и придут Макковеи,
чтоб стоять до конца.

Ханукальное масло,
ханукальное масло,
ханукальное масло –
восемь праздничных дней,
и лампада не гасла,
и лампада не гасла,
и лампада не гасла,
и Создатель над ней.

11 декабря 2011 года.

 

Ночные страдания

Бесчувственен, подобно пню, –
дано мне это свыше –
я, говорят, во сне храплю,
храплю, себя не слыша.

Спи, – говорят мне, – на боку,
к стене прижавшись задом.
Удобно будет языку,
жене и тем, кто рядом.

Судьбу зажав в своей руке,
забыв о мыслях праздных,
забочусь я о языке,
жене и прочих разных.

Теперь у нас налажен быт,
всем хорошо со мною.
Жена всю ночь спокойно спит
и те, кто за стеною.

Я разложил всё по местам,
у всех довольны лица,
но сам-то спать я перестал,
чтоб навзничь не свалиться…

12 декабря 2011 года.

 

…humani nihil a me alienum puto

Менял я суть, менял я стили,
и всё мне было по плечу.
Я жизнью рыб или рептилий
жить не могу и не хочу.

То деловит я, то беспечен,
я издаю то смех, то стон,
люблю я жизнь, люблю я женщин,
глубокий сон,
обильный стол.

Бываю грубым я и тонким,
прозрачным, хрупким, как слюда, –
бывал я всяким, но подонком,
я знаю, не был никогда.

Летал я в небе, плыл в подлодках,
бывал то голоден, то сыт.

Господь, подумав, скажет:
– Вот как!..
И все грехи мои простит.

12 декабря 2011 года.

                                                                                                   

* "Homo sum, humani nihil a me alienum puto" (латынь)
– "Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо".

 

Гонорары

            «…массовые протесты в России проходят

            при поддержке Госдепартамента США».

            Вл.Вл.Путин.

Могильщики могилу вырыли,
и солнце опустилось к лесу.
Тогда пришёл пакет от Хиллари:
"Все тридцать долларов Дантесу!"
А час стоял послеполуденный,
и собиралась вьюга к ночи.
Вот эти денежки Иудины
Дантесу были кстати очень.

Всего четыре года минуло.
Машук стоял в густом тумане.
Тот самый, что искал Мартынова,
вёз тридцать долларов в кармане.
Проверил.
"Ничего не стырили".
И, взглядом визави окинув,
– Спасибо передайте Хиллари, –
сказал растроганный Мартынов.

Век двадцать первый вроде нынче,
но –
увы! – знакомые всё лица.
Сидит Валерия Ильинична
и пересчитывает:
– Тридцать!..
Весь прогрессивный мир в истерике,
все задают вопросы дружно:
– Чего зажравшейся Америке
ещё от нас, скажите, нужно?

13 декабря 2011 года.

 

из классики

Линяло небо от тоски,
века тянулись за веками,
лежали камни да пески
и – дальше – всё пески да камни.
Ни озерка и ни леска. –
Тоска от камня и песка.
Унылый свет, унылый цвет
на протяженье тысяч лет.

Лишь изредка клубилась даль
и наполнялся воздух дымом. –
Сюда случайно забредал
верблюд с печальным бедуином.
Он проходил – зачем? куда? –
не оставляя ни следа,
и метил редкими плевками
окрестные пески да камни.

Мне скажут – всё слова, слова,
но правда есть в словах печальных:
по свету разнеслась молва
о роднике, трёх гордых пальмах,
и что сюда из дальних стран
пришёл однажды караван
и пальмы сжёг.
С судьбой не споря,
родник иссяк и высох вскоре.

Post Scriptum
Я это не придумал сам, –
об этом Лермонтов писал.
Но было ль так на самом деле?

...Поэт застрелен на дуэли.
Бурьяном след его зарос,
и некому задать вопрос.

Ссылка –
Михаил Юрьевич Лермонтов, русский поэт (1814-1841),
"Три пальмы" - Восточное сказание (1839).

14декабря 2011 года.

 

Подмосковные вечера

Ну, что ты смотришь на меня неискоса
и даже головы не наклоня?
Поверь, что мне совсем нетрудно высказать
всё то, что накопилось у меня.

Я до окошка доберусь по лесенке
и, ежели обратно не скачусь,
тебе спою, и ты поверишь песенке
и даже, может быть, лишишься чувств.

Тогда прильну к бесчувственному телу я,
глаза платочком белым промокну
и сделаю с тобой всё то, что сделаю,
и возвращусь к открытому окну.

Ботинки по пути протру портьерою,
вернув себе свой неизменный лоск,
и улицей знакомою и серою
отправлюсь к рейсу "Внуково-Свердловск".

Вернусь домой. Объятья будут жаркими.
Потратившись для каждой по рублю,
жену и тёщу одарю подарками
и расскажу, как нежно их люблю.

Жена тряхнёт своею грудкой тощею,
головку низко-низко наклоня,
а тёща (ох, и нелегко мне с тёщею!)
неискоса посмотрит на меня.

15 декабря 2011 года.

 

Вечный бой

Не в подворотне, не на рынке
перед гогочущей толпой,
не на арене, не на ринге –
проходит бесконечный бой –

безумен, истов и неистов –
неважно, ночью или днём,
в нём совершаются убийства,
и милости не просят в нём.

При бесконечной мере риска
перемешались высь и низ.
В нём не бывает компромисса
и неизбежен компромисс.

Авторитет непререкаем
Того, кто судит этот бой.
В нём каждый – Авель,
каждый – Каин,
он вечен. –
Он с самим собой.

16 декабря 2011 года.

 

 

Слово к читателю

Прости меня, мой друг-читатель,
меня, писателя, прости,
прости меня, не-почитатель
(ты тоже у меня в чести).

Основ моральных не нарушу,
когда признаюсь в том, что есть:
как тешит авторскую душу
твоя читательская лесть!

Быть может, у меня ума нет,
но, всё расставив по местам,
сознаюсь я: приподымает
она с земли на пьедестал.

Признаюсь, хоть и не пристало:
когда нутро терзает червь,
душе отрада – с пьедестала
смотреть в ликующую чернь!

И это альфа и омега,
глубоководье, а не мель,
и праздник отмечает эго,
и в голове бушует хмель.

Тебе спасибо, мой читатель –
мой старый друг и молодой!
А ты, не-друг-не-почитатель,
катился б с глаз моих долой!

17 декабря 2011 года.

 

РЫБА

Тут по-другому солнце греет
и по-другому светит мне.
Я вижу: русские евреи
гуляют по Святой Земле,

фалафель с хумусом глотая,
не вспоминая про погром.
Погромщики и Русь святая
давно остались "за бугром".

Друг друга называют братом,
и каждый наголо побрит,
и сдабривают русским матом
они родной уже иврит.

Их не терзают больше страхи,
заботы их весьма просты.
У них расхристаны рубахи,
и на грудях блестят кресты.

Они ни в чём не виноваты,
им видятся былые сны,
но скоро вскинут автоматы
России бывшие сыны,

и к бело-голубому стягу
припав с оружием в руке,
они произнесут присягу
на выученном языке.

Они, я верю, будут в силах
забыть о прошлой жизни всей
и будут плакать на могилах
своих израильских друзей.

Их больше не прельстят химеры
и лики идолов чужих.
Основы прадедовской веры
войдут навеки в души их.

Забросят прошлое на полки,
и каждый горд, и каждый прям.
Надев на головы ермолки,
они построят Третий Храм.

Их по-другому солнце греет
и по-другому светит им.
Так входят русские евреи
сегодня в Иерусалим.

17 декабря 2011 года.

 

Сегодня рифмы в голову не лезут

I

Сегодня рифмы в голову не лезут
(а это, знаю, нехороший знак),
и жизнь скрипит, как ржавое железо,
при этом распадаясь на глазах.

Я поднатужусь, зарифмую строчки
(набита долгой выучкой рука),
и дотяну, естественно, до точки,
которою закончится строка.

А жизнь скрипит, как ржавое железо,
при этом распадаясь на глазах,
и рифмы нынче в голову не лезут,
а это, знаю, нехороший знак.

II

Сжимаю ладони до хруста я,
в душе пустота и дыра.
"Депрессия" – слово нерусское.
Есть русское слово – "хандра".

17 декабря 2011 года.

 

Кручусь, как белка в колесе

                                             Вике

Кручусь, как белка в колесе,
несусь, как спиц мерцанье,
с трудом, как многие, как все,
свожу концы с концами.

Перед экраном,
вечерком
зайдя к соседу в гости,
мелю бескостным языком,
перемываю кости.

Жена одёрнет:
– Помолчи!
Отведай лучше торта. –
Я подчиняюсь.
И к ночи
не поминаю чёрта.

Раз в месяц подстригаю сад,
в четверг несу покупки,
по пятницам, как жизнь назад,
жену целую в губки.

Она шепнёт:
– Со мной ложись,
не думай про пустое... –
И понимаю я, что жизнь
ещё чего-то стоит.

18 декабря 2011 года.

 

19 декабря 2011года – 75

I
Ну, что поделаешь? – Судьба ведь!
Ей не прикажешь:
– Эй, постой!
Тут ни убавить, ни прибавить –
вступаю в семьдесят шестой.

Немало это и немного,
но я не тереблю вожжу
и скороспелого итога
пока ещё не подвожу.

Сойдутся звёзды, ляжет карта,
Судьба сама войдёт в мой дом
и скажет коротко:
– Гамарта*! –
на нашем языке святом,

и предстоящая дорога
замкнёт отпущенные дни.
Я слышал, что он нас до Бога –
вот только руку протяни.

Я протяну смиренно ноги,
познавшие тяжёлый труд,
и люди все мои итоги
по косточкам переберут.

Ну, что поделаешь? – Судьба ведь!
Ей не прикажешь:
– Эй, постой!
Тут ни убавить, ни прибавить –
вступаю в семьдесят шестой.

                                                           

* гамарта! (иврит) – закончил!

II
Живу, на чужое не зарясь,
и жизнью доволен вполне.
Какая прекрасная старость
судьбою дарована мне!

Брожу по садовым дорожкам,
читаю стихи декабрю
и ласковым солнечным кошкам
охотно улыбки дарю.

Они не боятся ни капли –
какая смышлёная тварь! –
и ловят проворные грабли –
садовый простой инвентарь.

Я ими сгребаю "до кучи"
опавшую за ночь листву.
А в небе ни тучки, ни тучи,
лишь солнце плывёт в синеву.

Живу, на чужое не зарясь,
и жизнью доволен вполне.
Какая прекрасная старость
судьбою дарована мне!

19 декабря 2011года.

 

Упущенные возможности

Бычок был мал, ещё дрожали ножки.
Он пососал у мамки молока,
проделал шаг несмело по дорожке
и рухнул.
Очень ноша велика.

Отец сказал:
– Уймись! Какой ты скорый! –
И – сыну, не оборотив лица:
– Попробуй, подними его, Григорий,
и поноси вкруг дома молодца.

Телёнок рос и рос, и стал быком он –
бока круты и стан его упруг,
а сын носил его путём знакомым:
вкруг дома
и вкруг дома,
и вокруг. –

Носил его, носил неутомимо.
И вот однажды, сделав к штанге шаг,
её рванул,
и чемпионом мира
стал мальчик по фамилии Новак.

. . . . . . . . . . . . . . . .

Сижу, себя по дряблым мышцам глажу,
глаза прикрыты и опущен нос.
Однажды я нелёгкую поклажу
взвалил себе на плечи и понёс.

Я не быка, я жизнь взвалил на плечи,
не ведая, как непосилен груз.
– Скажи, о чём вздыхаешь человече?
о чём молчишь?
о чём скрываешь грусть?

– О чём грущу?
Проходит время мимо,
всё расставляя по своим местам.
О чём вздыхаю?
Чемпионом мира
я всё ещё, как видите, не стал.

О чём молчу я?
Что ж, скрывать не стану:
любил я Ольгу и любил Татьяну,
ласкал их груди, гладил их бока,
а надо было подымать быка.

20 декабря 2011 года.

 

Ответ на вопрос

...А время всё мчится и мчится,
резвятся в нём гномы и тролли...
Случайно бродила волчица,
и Рим был случайно построен.

Свистит закипающий чайник,
при этом сверкая и чванясь.
И радостно мне, и печально,
что мы – это тоже случайность.

Случайны и я, и собака,
и выси небесного цвета,
и фуги великого Баха –
и это случайно.
И это?

Случайны Помпея и Троя,
и строки незыблемых формул,
а Рим – он бы не был построен,
когда бы не Рем и не Ромул,

которые, как отмечалось,
случайны, как лес, как дорога.
Вопрос:
отчего же случайность?
Ответ:
а случайность – от Бога.

21 декабря 2011 года.

 

НЕПОДДАЮЩИЙСЯ

Закон – это вовсе не дышло.
Природа выносит вердикт,
и одолевает одышка,
и жизнь организму вредит.

Впадаю в греховность и ересь,
сшибаю плечо о косяк,
ногою к ботинку примеряясь,
легко попадаю впросак.

Друзья мне судачат про годы,
и дедом зовёт детвора.
Согласно законам природы
давно на покой мне пора.

Живу я, в хандру не впадая,
ещё сохраняю запал,
и радость приходит, когда я
ногою в ботинок попал.

22 декабря 2011 года.

 

Просьба

Не трагедия и не драма –
так сложились в цепочку дни.
Прокляни своих внуков, мама.
Я прошу тебя: прокляни.

Я тебя огорчаю этим,
но, пожалуйста, не перечь.
Отдаём, что имеем, детям.
Ну, а внукам…
О чём же речь!

Не суди ни легко, ни быстро,
взгляд беспомощно уронив.
Не прощают отцеубийства –
это я про сынов, про них…

Помню слабых, больных и хилых,
помню ласковых, а не злых.
Знаешь, мама, как я любил их?
Знаешь, как я дрожал за них?

Знаешь, как принимал я близко
каждый "ох!" их и каждый чих?
Не прощают отцеубийства –
это я про сынов, про них…

Так несносно бессонны ночи!
Так темны, словно ночи, дни!
И теперь – я люблю их очень,
но прошу тебя: прокляни.

22 декабря 2011 года.

 

УТРЕННЕЕ НАСТРОЕНИЕ

Утро и туманно, и погоже –
будет день и ясен, и погож.
Лёгкий ветерок, скользнув по коже,
на дыханье женское похож.

Вспомню я про возраст и про годы,
рассмеюсь безудержно, навзрыд.
У природы нет плохой погоды, –
так Эльдар Рязанов говорит.

Поутру, пока ещё не жарко,
я вздохну легко и глубоко,
прогуляюсь по аллее парка,
окунусь в туман, как в молоко.

В дом вбегу, как некогда, задорно,
сбросив сходу три десятка лет.
Да, любви все возрасты покорны, –
утверждал ещё один поэт.

Я могу сказать об этом то же,
вспомнив про скрещенье рук и ног.
А дыханье женское похоже
на рассветный лёгкий ветерок.

23 декабря 2011 года. 10:00

 

Вечернее настроение

Не поддаваясь сглазу,
совсем не корча рож,
был день, как по заказу,
действительно хорош,

в проступках не замечен,
дарил тепло и свет.
Но опустился вечер,
и день сошёл на нет.

Вечерняя прохлада
и мягкий ветерок.
Он поступил, как надо,
и удалился в срок.

Безоблачное небо,
луны простой пятак…
А как суметь и мне бы
вот так?

23 декабря 2011 года, 23:14

 

to be!

                                                   Вике

Я шёл по жизни, словно обречённый
на пребыванье в суете сует,
а даль была то белою, то чёрной,
в ней то зияла тьма, то брезжил свет.

Бывало, что сжигал дотла мосты я,
случалось так, что возводил мосты,
я выбирал дороги непростые
и замирал при виде красоты.

Любой поступок был всегда экзамен,
а выбор дан – to be or not to be.
Но вот однажды ангел протрубил,
увидел я, какая ты,
и замер
и сжёг мосты.

24 декабря 2011 года.

 

Объяснение

"Хорошо быть кисою,
хорошо собакою:
где хочу, пописаю,
где хочу, покакаю".
Частушка, народная мудрость.

Пёс мне шепчет на ухо:
– Полундра!
Слышишь птичье пенье со двора?
Это значит – наступило утро,
это значит, что гулять пора. –

Пёс – моя надежда и опора,
мы с ним ладим, кажется, вполне.
Он нужду справляет у забора,
предлагая то же сделать мне.

– Ладно – баба, но ведь ты мужчина
(по словам хозяйки – на все сто!).
"Неудобно" – это не причина,
ежели взывает естество.

– Ты представь известного поэта...
– Тьма вокруг, и не видать ни зги!
– Я, конечно, мог бы сделать ЭТО,
только... без поднятия ноги. –

Пёс уже кайфует под забором,
придержав для этой цели бег,
и взирает на меня с укором
и вздыхает:
– Глупый человек…

Он напряг свою мускулатуру
и – айда носиться по полям!
Я ж влачу высокую культуру
с низменным желаньем пополам.

25 декабря 2011 года.

 

Вечер 26 декабря 2011 года

Я в этот день стихов не сочинил.
Не оттого, что не было чернил,
а было вот такое настроенье,
и дело не в отсутствии монет,
а просто потому, что рифмы нет,
а без неё – что за стихотворенье!

Сначала мне казалось поутру,
что я стихами всем носы утру,
но день прошёл, и опустился вечер,
а к вечеру я потерял покой,
я мучился над каждою строкой
и оказалось: утирать-то нечем.

Поэтому сижу, хлебаю щи,
безмолвствуя.
Читатель, не взыщи,
прими моё бесстишье, словно участь,
а я поем, прилягу на кровать,
чтоб у стихов для сна хоть час урвать,
прожив его, над рифмами не мучась.

26 декабря 2011 года.

 

Доживём до понедельника –
все врут календари

Ну вот, дожил до понедельника.
Мне, обещаньям вопреки,
никто не протянул руки
или берёзового веника.

Никто мне не принёс из ельника
ни ёлочки на Новый год,
и список всех моих невзгод
всё тот же, что до понедельника.

Проходят мимо дни недели,
проносятся недели, дни –
хоть плачь или баранки гни,
тут ни берёзы нет, ни ели.

Стою тихонечко в сторонке я,
смотрю в раскрытый кошелёк.
Мой день ни близок, ни далёк,
Восток –
известно, дело тонкое.
И хоть смотри, хоть не смотри –
увы! – все врут календари.

26 декабря 2011 года, понедельник.

 

Розовые стихи

Мне ночью остров розовый приснится
(и, может статься, будет сниться впредь),
на нём большая розовая птица
мне будет песни розовые петь.

На острове ни снега, ни морозов,
лишь постоянный розовый уют,
восход тут розов и закат тут розов,
и розовый прибой – он только тут.

И встанет солнце в розовом тумане,
и я очнусь и подойду к окну,
и, как давно, в далёком детстве, к маме
я розовые руки протяну.

А мама взгяд на мне сосредоточит
и, прикоснувшись к моему плечу,
тихонько спросит:
– Как тебе, сыночек? –
И я проснуться вдруг не захочу.

27 декабря 2011 года.

 

Прохожий

Мужчина совсем не робкий,
мужчина отнюдь не хлипкий,
иду я знакомой тропкой,
прохожим дарю улыбки.

А если на сердце горько,
кровит на душе короста,
дарю я улыбки только.
Зачем им мои расстройства?

Шагаю я, взгляд набычив,
ранимый и тонкокожий,
а все говорят:
– Улыбчив!
Счстливый какой прохожий…

28 декабря 2011 года.

 

Размышления
в автобусе № 21
по пути на работу

Словно сказочному магу,
перед коим я не трушу,
ежедневно на бумагу
выворачиваю душу.

Начинаются дебаты.
Фразы, как мороз по коже:
– Снова пишешь про себя ты!
– Блин, – спрошу, – а про кого же?

– Взгляды строгие отриньте,
не ищу я вовсе выгод,
а живу, как в лабиринте,
и гадаю –
где же выход?

Маг сидит с улыбкой Сфинкса.
Я ответа жду от мага.
Жизнь – одно большое свинство.
Хорошо, что есть бумага.

28 декабря 2011 года.

 

Разговор с Солнцем о Боге

Подобно фанатичному японцу,
живущему восьмой десяток лет,
как божеству, я поклонялся Солнцу,
дающему земле тепло и свет.

Я перед ним склонился низко в пояс
и попросил:
– Светлейшее, сияй!
Но помни:
я еврей, а не японец,
мне Бог явился на горе Синай,

меня немало люди унижали,
я много исходил путей-дорог,
но – как-никак – священные скрижали
лишь мне доверил Всемогущий Бог. –

– Бог это я, –
сказало Солнце строго,
и возразил я честно, не юля:
– Нет, ты не Бог, ты лишь частица Бога,
как лес и горы, небо и земля.

Бог – это наши чувства, наши мысли
и море от поверхности до дна,
и самые возвышенные выси,
и мирозданья суть и глубина,

и этот стих (он Богом надиктован),
и жест, который подсказал мне Бог,
Бог – это Моцарт, Бах, Шопен, Бетховен,
и – Леонардо, Рембрандт и Ван-Гог,

Вселенная и придорожный камень,
медвежий мех и рыбья чешуя,
и даже, – я сказал, всплеснув руками, –
и даже... не поверишь, даже я. –

– Послушай, – мне ответило Светило,
смирив гордыню и понизив тон, –
твой Бог, я понимаю, это сила,
поскольку мы с тобою – это Он. –

Я ощутил: в его словах тревога.
Мой лоб лучом, как пальцем, поскребя,
произнесло:
– Кто отвергает Бога,
тот отрицает, стало быть, себя. –

И я, подобно старому японцу,
живущему на свете много лет,
с благоговеньем поклонился Солнцу,
дающему земле тепло и свет.

29 декабря 2011 года.

 

Субботнее утро уходящего года

Шажками тихими попятными
уходит ночь в густую тень,
и проступают окна пятнами,
провозглашая новый день.

Я выйду в улицу субботнюю,
где нет привычной суеты,
там я с любою подворотнею
давным-давно уже на "ты".

Своей привычною дорогою
на ежедневный Высший Суд
идут евреи в синагогу и
с собою талесы* несут.

Бреду на все четыре стороны,
я тут гулял не раз, не два,
мне громко лает за заборами
четвероногая братва.

Лучи в листве рисуют полосы,
я небо на плечах несу
и с выражением вполголоса
стихи начитываю псу.

Он слушает меня внимательно,
порою подвывает в тон
и изредка доброжелательно
помахивает мне хвостом.

31 декабря 2011 года.

                                                                               

*талесы – ритуальные полотнища, кото-
рыми мужчины покрывают плечи во вре-
мя волитвы.

 

ЗАКРЫТЬ БУДУЩУЮ КНИГУ